Понятия добросовестности и разумности позволяют участникам гражданского оборота регулировать свои взаимоотношения, а суду - решать спор с учетом конкретной ситуации.

Действующее гражданское законодательство часто использует понятия разумности и добросовестности для оценки поведения субъектов гражданских правоотношений как взаимосвязанные друг с другом. В п. 2 ст. 6 ГК РФ закреплено, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовест-ности, разумности и справедливости. Из п. 3 ст. 602 ГК следует, что при разрешении спора об объеме содержания, которое предоставляется или должно предоставляться гражданину по договору пожизненного содержания с иждиве-нием, суд должен руководствоваться началами (принципами) добросовестности и разумности. В ст. 662 ГК предписано, что арендодатель предприятия может быть освобожден судом от обязанности по возмещению арендатору стоимости неотделимых улучшений, если докажет, что при осуществлении таких улучшений были нарушены принципы добросовестности и разумности, и т.д.

В других случаях понятия «добросовестность» и «разумность» применяются законодателем раздельно в качестве самостоятельных. Например, согласно п. 1 ст. 234 ГК лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение 15 лет либо иным имуществом в течение 5 лет, приобретает право собственности на это имущество. Норма п. 1 ст. 220 ГК указывает, что если стоимость переработки существенно превышает стоимость материалов, право собственности на новую вещь приобретает лицо, которое, действуя добросовестно, осуществило переработку для себя. Отдельно указания о разумном ведении дел, разумных сроках, разумных мерах, разумных ценах и т.д. используются в качестве критерия оценки правомерности или неправомерности поведения субъектов многими нормами гражданского права (п. 2 ст. 72 и п. 2 ст. 76; п. Тщ. 314; п. 2 ст. 375; п. 2 ст. 427ГК и др.).

Из приведенных примеров видно, что с нарушениями требований добросовестности и разумности осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей закон связывает серьезные последствия.

Разумность - это осмысленность (рациональность), логичность и целесообразность поведения субъекта.

Разумность или неразумность поведения субъекта гражданских прав может быть установлена только судом с учетом фактических обстоятельств, в которых находился субъект. Так, о разумности срока исполнения обязанности можно говорить при его логическом соответствии, существу обязательства. Встречные обязанности и целесообразно, и логично исполнять в кратчайшие сроки, ибо они вытекают из обязательств, построенных по принципу: вначале ты исполнишь свою обязанность, а лишь потом исполню я. Поэтому, если продавец хочет быстрее получить деньги в оплату вещи, он должен скорее исполнить свою обязанность по передаче вещи, потому что только после этого можно требовать оплаты. Разумной будет цена, предлагаемая собственником, если он осмысленно, логически увяжет ее с ценой, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичный товар и если это целесообразно для него. 17

Категория добросовестности субъекта исторически проистекает от критерия «добрых нравов», используемого во многих законодательных системах прошлого и настоящего. В свою очередь, категория «добрых нравов» берет свое начало от римского «bona fides».

Из п. 1 ст. 302 ГК РФ вытекает, что добросовестным признается такой приобретатель вещи, который не знал и не мог знать о том, что приобрел ее у лица, которое не имело права ее отчуждать. Как видно, добросовестность приобретателя связывается законом с незнанием им факта, имеющего юридическое значение, знание о котором сделало бы его приобретение недо-бросовестным, неправомерным. Данное заблуждение приобретателя (незнание, невозможность знать) является с точки зрения закона извинительным, так как он не мог его избежать, а его поведение - добросовестным и правомерным.

Следовательно, законодатель понимает добросовестность как субъектив-ное состояние лица, которое не знает и не может (не должно) знать о факте, знание которого с точки зрения закона делает поведение лица недобросовестным, неправомерным.

Для констатации знания о факте или отсутствия такового (незнания, невозможности знания) не нужно заглядывать в духовный мир лица, а достаточно исследования фактических обстоятельств, в которых он совершал юридически значимое действие. Вот почему добросовестность как критерий оценки поведения субъекта, осуществляющего право, есть категория этически безразличная, не несущая нравственной нагрузки. Так, рассматривая дело о виндикации вещи и решая вопрос о добросовестности или недобросовестности приобретателя, суд будет исследовать доказательства, свидетельствующие о знании или незнании им факта отсутствия права на вещь у ее отчуждателя, а не нравственные качества приобретателя. Бесчестный и безнравственный профессиональный хранитель будет считаться добросовестным и не понесет ответственности за утрату и повреждение вещей, если докажет, что это произошло из-за свойств вещей, о которых он не знал и не должен был знать, принимая их на хранение (п. 1 ст. 901 ГК).

Недобросовестность является антиподом добросовестности. Недобросо-вестен тот субъект, который, совершая действие, знал или мог знать о фактах, делающих его поведение упречным, недобросовестным с точки зрения закона. Законодатель часто использует понятие недобросовестности для описания запрещенных действий, например действий, подпадающих под признаки недобросовестной конкуренции (п. 1 ст. 14 Закона о защите конкуренции).

Критерии добросовестности и разумности являются оценочными, предназначенными для характеристики главным образом психологической стороны поведения участников гражданских правоотношений.

Полагаем, что действие принципа добросовестности выходит за рамки соблюдения только моральных и других неправовых социальных норм. С того момента, как данный принцип получил закрепление в нормах права, он получил распространение на все правоотношения, регулируемые гражданским законодательством. Именно поэтому многие ученые полагают, что использование оценочных категорий для законодательного закрепления содержания принципов права должно сопровождаться их однозначной законодательной расшифровкой.

Принцип добросовестности установлен среди основных начал гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ). Участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей. Ранее этот основополагающий принцип гражданского права мог быть выведен только из содержания п. 2 ст. 6 ГК РФ, напрямую не относящегося к основным началам гражданского законодательства.

На обязанность добросовестного поведения указывали суды при разрешении споров. К примеру, Президиум ВАС РФ постановил передать дело на новое рассмотрение, поскольку предполагаемое незнание ответчиком правил обеспечения экологической безопасности не освобождает от обязанности их соблюдения; принимая на себя обязательство по предоставлению истцу плавкрана, ответчик должен был действовать с должной степенью осмотрительности, разумности и добросовестности. 18

Законом предусмотрено, что недобросовестное, как и незаконное поведе-ние лиц не может приносить им какие-либо преимущества (п. 4 ст. 1 ГК РФ).

Принцип добросовестности позволяет широко применять меры гражданско-правовой защиты в случаях недобросовестных действий участников оборота. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» 19 установлены критерии определения добросовестности, недобросовестности, разумности и неразумности поведения лиц, входящих в состав органов юридического лица.

Добросовестность и разумность при исполнении генеральным директором возложенных на него обязанностей раскрывается Пленумом ВАС РФ следующим образом: это принятие «необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо, в том числе в надлежащем исполнении публично-правовых обязанностей, возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством» (п. 4 Постановления №62). При обосновании добросовестности и разумности своих действий (бездействия) директор может представить доказательства того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной, в том числе по причине отсутствия единообразия в применении законодательства налоговыми, таможенными и иными органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица. Перечень случаев признания директора недобросовестным остается открытым.

В частности, действия являются добросовестными и разумными, если они совершены в пределах обычного предпринимательского риска. Следовательно, в рамках спора, стороны будут вынуждены определять этот риск, его пределы и доказывать. Одни – совершение действий вне пределов, а вторые – совершение действий в пределах.

Суд определил не только бремя доказывания, но и указал случай, когда оно может быть изменено (отказ от дачи пояснений и «явная неполнота»). Пассивность ответчика не будет выигрышной стратегией в любом случае. 20

Арбитражным судам следует давать оценку тому, насколько совершение того или иного действия входило или должно было, учитывая обычные условия делового оборота, входить в круг обязанностей директора, в том числе с учетом масштабов деятельности юридического лица, характера соответствующего действия и т.п.

Можно привести также следующие ситуации недобросовестного поведения участников гражданского оборота (вывод судов основывается на толковании положений ст. 1 ГК РФ):

Требование признать незаключенным договор, фактически исполненный одной стороной (Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 17.09.2013 N А82-7103/2013);

Непогашение долга, если должник не оспаривает его размер (Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 25.09.2013 N А19-12249/2010).

Обновленные нормы ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом, корреспондируют с закрепленным в ст. 1 ГК РФ принципом добросовестности.

Статья 10 ГК РФ сохраняет норму о том, что «добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются». Тем самым добросовестность характеризуется как правовая презумпция. Это ограничивает широкое понимание добросовестного поведения в смысле ст. 1 ГК РФ в новой редакции, а также позволяет не возлагать на участников гражданско-правового спора обязанность по доказыванию своей добросовестности в каждом судебном разбирательстве.

Правовая природа добросовестности приобретает некий двойственный характер. С одной стороны - это принцип, с другой - презумпция.

Необходимо отметить, что гражданское законодательство не ограничива-ется характеристикой категории добросовестности только как принципа или презумпции. Добросовестность рассматривается как: характеристика субъек-тивной стороны правоотношения; необходимое требование осуществления права; предел осуществления гражданских прав; антипод недобросовестности. 21

В ранее действовавшей редакции ст. 10 ГК РФ презумпция добросовестности участников оборота была поставлена под условие: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно». Тем не менее, в научных работах ряда авторов презумпция добросовестности участников гражданского оборота принималась как бесспорный и безусловный принцип гражданского права.

В рамках данного исследования необходимо рассмотреть соотношение двух важнейших норм-принципов гражданского права: принцип добросовестности и принцип недопустимости злоупотребления правом.

Эти принципы, прежде всего, определяют сущность и отражают тенденции развития всей гражданско-правовой системы, они способствуют укреплению единства норм права и правовых отношений, субъективного и объективного права – это внутренние законы для применения и развития гражданско-правовой материи, это законы для законов (то есть по сути формула «право на право»). Эти принципы отражают сам «дух» права, определяют системный характер толкования и применения норм права, убирают пробелы в праве, принимая на себя роль резервных правил, и воспитывают у субъектов права юридическую культуру взаимоотношений. 22

Оба анализируемых принципа вытекают из качества равновесности, которое заложено в таком правовом начале, как правовое равенство участников гражданских правоотношений, что выражает нацеленность гражданского права на пропорциональность, эквивалентность, справедливость при реализации субъективных гражданских прав.

В принципе добросовестности заключены: добросовестное установление гражданских прав; добросовестное осуществление гражданских прав; добросовестная защита гражданских прав; добросовестное исполнение гражданских обязанностей; запрет на извлечение любых преференций из своего недобросовестного поведения. Таким образом, принцип добросовестности вытекает из гражданско-правовых принципов, отвечающих за сохранение первоначальных системных устоев всего гражданского законодательства.

Принцип недопустимости злоупотребления правом также «работает» только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма гражданского права не способна в силу своего юридического содержания (формализма, ошибок, пробелов) качественно разрешить стоящую перед ней задачу.

Статья 10 ГК РФ в системе норм гражданского права в своем толковании базируется во многом на философских категориях «свободы», «справедли-вости», «равенства», «добросовестности», «разумности» и т.п. При этом злоупотребление правом, так же как и недобросовестные действия, относится к актам правоосуществления, правопользования, правореализации; эти акты, хотя и являются по своему характеру формальными (внешне легальными), тем не менее, недобросовестны, недействительны, незаконны по своей внутренней сути.

Следует обратить внимание, что в ст. 10 ГК РФ, в отличие от ст. 1 ГК РФ, речь идет о намеренных действиях, то есть об умышленных действиях лица.

Статья 10 ГК РФ, в отличие от более «размытого» принципа добросовестности, устанавливает пределы осуществления гражданских прав, запрещая совершенно определенное, а именно злоупотребительное поведение.

Итак, принцип недопустимости злоупотребления правом, в отличие от принципа добросовестности, выражен в абсолютно конкретной, специальной по отношению к ст. 1 ГК РФ норме права и образует конструкцию виновного правоосуществления с конкретными санкциями за недобросовестное использование предоставленных субъекту правовых средств.

Категория добросовестности, используемая в п. 3 ст. 1 ГК РФ в своем субъективном смысле, в гражданско-правовом аппарате является специальной системной регулятивно-оперативной конструкцией, призванной устранять эгоистические наклонности участников оборота и учитывать интересы и цели гражданского оборота в целом.

По своей имманентной сущности к недобросовестным действиям относятся действия субъектов, которые знали (могли или должны были знать) реальные обстоятельства дела, но намеренно реализовали свои права, прикрываясь их внешней законностью. При этом конструкция «должен был знать» призвана устранить ссылку на фактическое незнание субъекта об определенных обстоятельствах дела.

Признание субъекта добросовестным либо недобросовестным означает по факту признание его поведения правомерным либо неправомерным. Однако за неправомерность в смысле недобросовестности не следует наказание, а применяются иные, более гибкие санкции, как-то: блокировка возникновения прав и обязанностей (ст. 157 ГК РФ), передача вещи в собственность (ст. 220, 302), возмещение доходов (ст. 303 ГК РФ), возмещение вреда (ст. 1103 ГК РФ), изъятие материального носителя исключительных прав (ст. 1252 ГК РФ), реституция и т.п. Все указанные санкции связаны с умышленным либо неосмотрительным осуществлением субъектом своих прав.

На наш взгляд, ссылка на добросовестность в ст. 10 ГК РФ излишняя. Действия субъектов по осуществлению права следует оценивать с позиции последствий. Если субъект действовал, по мнению какого-либо лица, недобросовестно, но при этом третьи лица не претерпели никаких неблагоприятных последствий, то безразлично, добросовестные это действия или нет. Если такими действиями причинен вред, то в этом случае не следует обращаться к ст. 10 ГК РФ, есть специальные нормы, посвященные, например, деликтным обязательствам, их и следует применять.

Действие принципа добросовестности с целью установления наиболее полного содержания данного понятия необходимо ограничить конкретными запретами, помещенными в ст. 10 ГК РФ.

Принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений должен содержать обращенное к субъектам гражданского права требование добросовестного и разумного поведения и быть сформулирован следующим образом: «При осуществлении своих прав и исполнении обязанностей участники гражданских правоотношений не должны ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц».

Значительную роль в функционировании гражданских правоотношений должны сыграть принципы справедливости, добросовестности и разумности, которые впервые в ГК Украины непосредственно предусмотрены в ст. Среди общих принципов гражданского законодательства (п. 6). Значимость указанных принципов в гражданском праве обусловлена прежде всего тем, что именно здесь объем регулирования отношений по усмотрению сторон является не только значительным, но даже может преобладать нормативное регулирование. Поэтому именно в гражданских правоотношениях крайне важно, чтобы их участники имели четкие ориентиры в осуществлении принадлежащих им субъективных прав или их получении, в исполнении гражданских обязанностей, формулировке условий договора с целью предотвращения, в частности, признание его недействительным или его принудительного прекращения.

Введение в ГК Украины принципов справедливости, добросовестности и разумности не является случайностью, ведь оно обусловлено историческим развитием мировой правовой системы, общественным прогрессом в развитии цивилизации человечества. Безусловно, указанные термины имеют разное соотношение, а следовательно и формировались с разной степенью их значимости. При этом необходимо учитывать, что приведенные понятия, особенно "справедливость" и "добросовестность", в зарубежных источниках достаточно часто отождествлялись. Собственно, эта тенденция сохраняется и сейчас. Более того, в законодательстве многих стран они четко не разграничиваются.

Да, категория справедливости возникла сначала в результате формирования представлений людей о понятии добра и зла. Сначала под справедливыми понимали такие отношения между людьми, которые соответствовали их моральным устоям, моральным представлениям. С возникновением новых общественных формаций категория справедливости постепенно теряет персонифицированный подход. В ее основу закладывается воображение всего социума или, во всяком случае, его большинства. С возникновением государства появилась необходимость в установлении и закреплении представлений о справедливости, а следовательно, и мораль, в правовых нормах. Подтверждением этому может служить тот факт, что на ранних стадиях формирования государства обычаи как внешнее проявление представлений о справедливости были основными источниками формирования права1.

Аристотель, в частности, разделял справедливость на два вида - естественную и установленную законом. Справедливость от природы - это та, что остается в большинстве случаев такой. То же, что мы сами признаем справедливым, становится после этого таковым, и мы называем его справедливым по законом2. Справедливое имеет место тогда, когда человек совершает по свободному выбору, добровольно и осознавая, в отношении кого, каким способом и ради чего она это делает.

Понятие права справедливости и добра с давних времен были предметом научных исследований и дискуссий, особое место среди которых занимают положения, разработанные Аристотелем и церковью о праве справедливости.

Как королевское, так и каноническое право утверждали веру, что все право содержит в себе определенные цели, которые определяются как справедливость; эти имеющиеся в самом праве цели должны были служить ориентиром для толкования и применения правовых норм, хотя одно и другое право не могло функционировать без норм, и в обоих случаях было признано, что нормы должны составлять совокупность в смысле взаимосвязанных по определенным критериям системы. Каждая система права рассматривалась прежде всего как процесс создания, толкования и применения норм, чтобы реализовывались заложенные в них цели справедливости.

Аристотель определял природу справедливости ("добра") как "поправку к закону в том, в чем из-за его всеобщность присутствует упущение". Добро, говорил он, "и есть право и лучше любого, но не безусловного права, а точнее, оно лучше права с погрешностью, причина которой - его безусловность... Хотя добро есть право, однако право не в силу закона, а в качестве исправления законного правосудия. Причина этого в том, что всякий закон составлен для общего случая, но о некоторых вещах невозможно сказать верно в общем виде. Поэтому в тех случаях, когда необходимо сказать в общем преимущественно, вполне осознавая возможную погрешность... Так что, когда закон составлен для общего случая, а произошло нечто підсудне ему, но вне общего случаем, тогда поступать правильно значит: там, где у законодателя, составившего закон без оговорок, пробел или погрешность, поправить упущение, которое признал бы даже сам законодатель, окажись он тут, а если бы знал заранее, то внес бы эту поправку в законодательство".

Впоследствии, восстанавливая арістотелівську философию и римское право, церковь в конце XI - начале XII века. предоставила понятию права справедливости новый нравственный и культурный смысл. Соответственно и каноническое, и королевское право дополнили раннее, более общее понятие права справедливости различными специфическими требованиями христианской совести: защита бедных и нуждающихся в помощи (включая вдов и сирот), реализация отношений, основанных на доверии (включая дарения, которые должны быть использованы в благотворительных целях), и тому подобное.

В силу этого в Англии в XIV и XV ст., когда два основных королевских суды ограничили свою компетенцию по этим вопросам, канцлер короля, который тогда почти неизменно выступал высоким должностным лицом в католической церкви, начал осуществлять исключительную юрисдикцию "по совести" и "во имя права и справедливости". Однако в других европейских системах королевского права в Англии в XII и XIII вв. "справедливости" рассматривался не как нечто отдельное от "права", а наоборот, как его составная часть. Как и в каноническом праве, праве справедливости королевских судов было тем аспектом права, который придавал ему способность приспосабливать старые нормы к новым ("исключительных") обстоятельств во имя осуществления справедливости.

Со временем категории справедливости, добросовестности получили не только философское, но и правовое обоснование. Соответственно, они нашли свое непосредственное закрепление в законодательстве европейских стран, например во Франции, Германии, Италии, Нидерландах. Более того, отдельные из этих принципов нашли отражение в Принципах международных коммерческих договоров, утвержденных

Административным советом Международного института унификации частного права (Принципы УН1ДРУА), Правилах ИНКОТЕРМС и других международных документах".

Поскольку Украина провозгласила курс на интеграцию в Европейское сообщество, приближения правовой системы к европейским и мировым стандартам, то введение в ГК Украины таких правовых принципов, как добросовестность, справедливость и разумность, является одним из важных шагов к реализации этой цели.

К сожалению, разработчики нового ГК Украины не поставили цель раскрыть содержание указанных общих принципов гражданского законодательства. Возможно, они сделали это сознательно, считая, что это дело цивилистической науки и будущей судебной практики. Однако, как показала практика применения этих юридических категорий западных европейских стран, им не удалось избежать определенного "судебного произвола" с их "каучуковый" или "резиновый" оценочный характер. И несмотря на то, как утверждает Н. С. Кузнецова, что здесь имело место преувеличение "судебного произвола", недооценивать возможные негативные последствия произвольного их толкования в судебной практике Украины нельзя. Чтобы снизить степень опасности "судебного произвола", крайне важно всесторонне раскрыть сущность и содержание добросовестности, справедливости и разумности и их интерпретации в нормах договорного права.

Принцип добросовестности фактически является одним из средств определенного ограничения принципа свободы договора сторон, что предусматривает требование соблюдения добросовестности в договорных отношениях. Именно принцип добросовестности предоставляет возможность контролировать выполнение сторонами договора, решает проблему недопущения злоупотребления правами по договору, в определенной степени защищает более слабую сторону договора3, которой в доверительных отношениях выступает доверитель и вигодо приобретатель.

Юридический словарь Блэка (black"s Law Dictionary) определяет добросовестность как "нематериальную и абстрактную свойство, которое не имеет формально-юридического значения или законодательного определения и охватывает, среди прочего, честное убеждение, отсутствие злого умысла и намерения обмануть или получить необоснованные преимущества".

В словаре Даля добросовестность рассматривается как "добрая совесть, праводушшя, честность, правдивость, строгая богобоязненность в поступках".

В правовых источниках обращалось внимание, что на ранних стадиях развития права добросовестность преимущественно означала отсутствие недобросовестности. Однако постепенно добросовестность стала идентифицироваться с требованиями разумности, здравого смысла и справедливості6.

Основания применения принципа добросовестности прямо предусмотрены в ГК Украины. Согласно ч. Ст. 509 ГК Украины обязательство должно основываться на принципах добросовестности, разумности и справедливости. Поскольку самым распространенным основанием возникновения обязательств является договор, то приведенная норма в полной мере должна распространяться на договоры, причем на всех их стадиях (заключение договора, его динамики и выполнения). Однако нельзя не обратить внимание на отсутствие прямой ссылки на применение принципа добросовестности в договорных обязательствах в ст. 627 ГК Украины, которая предусматривает, что стороны свободны в выборе контрагента, в определении условий договора с учетом требований действующих правовых актов, обычаев делового оборота, требований разумности и справедливости. Такие случаи применения указанных принципов в разном их соотношении для ГК единичны. Как отмечает Т. В. Боднар, в одних случаях ГК употребляет все три термина одновременно (статьи 3, 509), в других - два, например добросовестность и разумность, разумность и справедливость (статьи 92, 627), в третьих - только один, как правило, разумность (статьи 749, 564, 619). Это дало ей основания для вывода о существовании в ГК трех самостоятельных принципов, с чем можно погодитись1. Но, на наш взгляд, в ГК это сделано не всегда удачно и последовательно. Таким примером является ст. 627 ГК, в которой предусмотрено, что при заключении договора стороны должны, кроме всего" действовать добросовестно, а не только в соответствии с требованиями разумности и справедливости. Так, согласно ст. 659 ГК продавец обязан предупредить покупателя о правах третьих лиц на продаваемый товар. Неисполнения продавцом этого требования закона может дать суду основания считать его недобросовестным. Поэтому ст. 627 ГК должна быть дополнена принципом добросовестности.

Гражданское законодательство в отдельных случаях ограничивается провозглашением презумпции добросовестности и разумности поведения лица. Согласно ч. Ст. 12 ГК Украины, если законом установлены правовые последствия недобросовестного или неразумного осуществления лицом своих прав, поведение лица предполагается добросовестным и разумным, если иное не установлено судом. Понятие "добросовестность" применяется в ГК Украины относительно приобретателя имущества у лица, которое не является собственником (ст. 388). Так, согласно ст. 388 ГК добросовестным приобретателем имущества по возмездному договору, приобретенным у лица, которое не имело права его отчуждать, будет считаться только тот приобретатель, который не знал и не мог знать об этом. Сейчас согласно ч. 1 ст. 390 ГК недобросовестным приобретателем должно считаться лицо, которое знало или могла знать, что она владеет имуществом незаконно. Указанные положения наиболее полно раскрывают законодательное понимание сущности добросовестности и недобросовестности приобретателя имущества и могут браться к вниманию при определении понятия принципа добросовестности, поскольку не всегда в ГК раскрывается его содержание. Например, в ст. 389 ГК Украины лишь отмечается, что деньги, а также ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя.

Германское Гражданское уложение в параграфе 242 предусматривает, что стороны договорного обязательства должны руководствоваться требованиями добросовестности. Под добросовестностью следует понимать не только субъективные представления конкретного лица о добросовестности ее действий, но и, главным образом, объективную соответствие этих действий стандартам поведения в определенном секторе торговли. По мнению профессора Шлехтрайма, добросовестность есть "коллективным убеждением или верой каждого умного, честного и порядочного человека" с учетом специфики сферы международной торговли.

Эти убеждения являются даже важнее, чем стандарты и ценности, закрепленные в Конституции и Немецком гражданском уложенні1.

Известный австралийский ученый X. Люк сравнивал добросовестность со "справедливостью, честным поведением, разумным стандартом честного ведения дел, порядочностью, разумностью, порядочным поведением, общим этическим смыслом, духом солидарности, общественными стандартами справедливости, а также с фактическим честностью". Такие взгляды способствовали тому, что "...наряду со старыми договорами "строгого" права (obligationis stricti juris) появляются договоры "доброй совести" (obligationes bonae fidei), то есть такие, содержание которых определяется не их условием, а истинными намерениями сторон или, если они непонятны, - обычаями делового оборота".

Одной из причин возникновения договоров доброй совести выступила необходимость защиты интересов потребителей и других менее защищенных по договорам сторон, что обусловило отход законодательства развитых стран от принципа диспозитивности, свободы договора и обращение к императивного регулирования тех гражданских правоотношений, в которых участвуют потребители, участники иных отношений, направленных на предотвращение злоупотребления предпринимателями своим преимущественным положением относительно потребителей и создание для этих контрагентов специальных условий в договорных отношениях, направленных на усиленную защиту прав "слабой стороны", каковой является гражданин-потребитель.

в настоящее время в Европейском Союзе действуют свыше десяти нормативных актов, относящихся к так называемому права защиты прав потребителей. Одним из важных элементов доктрины права защиты потребителей, введенного в правовую науку и законодательство европейских государств, есть понятие "несправедливые условия договора" (unfair contracts terms).

В Великобритании в 1977 г. был принят Акт "О несправедливые условия договора", который запрещает лицу-предпринимателю включать в договор условие об исключении или ограничении своей ответственности в случае смерти или причинения вреда потребителю за своей неосмотрительности, кроме случаев, если такое условие отвечает требованиям справедливости. Таким образом, должны считаться несправедливыми условия о безосновательное исключение или ограничение ответственности предпринимателя за ущерб, причиненный потребителю. Наличие таких условий в договоре влечет нарушение установленного Актом принципа добросовестности (good faith). Примером несправедливой условия, в контексте этого закона, может быть случай, когда лицо, которое предоставляет услугу перевозки (например, железная дорога), в одностороннем порядке снимает с себя ответственность за хранение груза пассажиров при перевезеннях5.

Приведенный Акт признает подобное условие недействительным и обязывает лицо-перевозчика быть добросовестным в отношении пассажиров. Собственно, и в новом ГК Украины таких примеров может оказаться немало. Например, согласно ч. 4 ст. 698 ГК условия договора, ограничивающие права покупателя-физического лица сравнительно с правами, установленными этим Кодексом и законодательством о защите прав потребителей, являются ничтожными.

Трансформируемое понятие концепции добросовестности содержится в английском законе о купле-продаже товаров (Sale of Goods Act), согласно которому действие считается добросовестным, если лицо считало, что действует честно (acted honestly), независимо от того, совершено это действие должным образом или нет.

В отдельных аспектах подобный подход совпадает с романо-германской концепцией добросовестного незаконного владения, для которой определяющим е субъективное отношение незаконного владельца чужой вещи как к своей, независимо от того, что в действительности собственником его является другое лицо, незаконно лишенное владения вещью.

во-первых, в соответствии с закрепленной в гражданском законодательстве страны концепции все договоры должны толковаться в соответствии с принципом добросовестности;

во-вторых, добросовестность имеет "дополняющую функцию"; между сторонами могут возникать дополнительные права и обязанности, которые прямо не установлены договором или законодательством;

no-третьих, добросовестность имеет "ограниченный" функцию, выраженное в ч. 2 ст. 6:248 ГК Нидерландов, которая отмечает, что правило, обязательное для сторон, не применяется настолько, насколько при данных обстоятельствах это будет неприемлемым в соответствии с критерия разумности и справедливости. Таким образом, добросовестность может при данных обстоятельствах аннулировать или исключить применение правил, установленных сторонами1.

В этом аспекте все правила, которые создаются сторонами или законом, подпадают под контроль судов не для того, конечно, чтобы оценить их внутреннюю справедливость, а для того, чтобы решить, не приведет ли их применение в конкретном деле до несправедливых результатов.

Суды принимают решения "contra legem", если соблюдение норм закона приведет к явно несправедливому относительно сторон договора результата. В связи с этим в литературе отмечается, что "концепция добросовестности может использоваться в любой ситуации, чтобы исправить несправедливость, которая бы имела место, если бы применялись традиционные правила". К сожалению, и по сей день украинская судебная практика не использует при рассмотрении гражданских дел принцип справедливости для вынесения справедливых решений, что вызвано, очевидно, соответствующими традициями в деятельности судебной системы Украины. Учитывая это, представляет интерес дело, рассмотренное Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате Украины (КАС при ТПП).

Да, М КАС при ТПП рассмотрел дело по иску американской фирмы "X" о взыскании с украинской фирмы "Н" 10,6 млн долларов США за неоплату поставленного оборудования по контракту от 11 февраля 1998 г. Своим решением по делу, возбужденному 24 декабря 2001 г., МКАС при ТПП отказал в удовлетворении иска из-за пропуска исковой давности. Судом был установлен факт неоплаты поставленного оборудования. Поскольку окончательное решение принималось большинством голосов, один из судей выразил особое мнение, указав, что иск следует удовлетворить, поскольку судебное решение должно быть справедливым". Очевидно, судья исходил также из того, что ответчик неосновательно обогатился на такую большую сумму.

Для защиты потребителей от возможных злоупотреблений со стороны продавцов и поставщиков, в том числе в случае применения ими подготовленных в одностороннем порядке стандартных договоров, европейского законодательства было введено понятие "несправедливые условия договора" на условиях, определенных Директивой 93/13/ЕЭС "О несправедливых условиях в потребительских договорах" исключительно. Эта Директива касается договоров, с одной стороны в которых выступает потребитель, а с другой - продавец или поставщик соответствующего товара или услуг (ст. 1). При этом как потребителя Директива рассматривает любое физическое лицо, которое заключает договор с целью, которая не касается ее бизнеса или профессии. Под поставщиком следует понимать физическое или юридическое лицо, которое, вступая в отношения с потребителем, действует согласно своей коммерческой или профессиональной деятельности (ст. 2).

Силу приведенной Директивы не должна применяться к правоотношения с другим субъектным составом, в частности, вытекающие из трудовых договоров, соглашений, которые опосредствуют наследственные, семейные права (брачный договор), договоров о создании компаний, партнерств, контрактов о правопреемстве.

Согласно ст. 3 Директивы условие договора, которое не было отдельно согласовано, считается несправедливой (нечестной), если вопреки требованию о добросовестности она создает неравенство в правах и обязанностях сторон договора, причем в ущерб потребителю.

Несправедливой условие может быть признана лишь в том случае, если она не была отдельно согласована сторонами, не из-за того, что стороны не желали этого, а учитывая то, что потребитель по объективным причинам не мог выразить свою волю относительно такого условия договора. Главной среди таких причин Директива называет именно наличие заранее подготовленного контрагентом потребителя проекта договора, в результате чего последний был практически лишен возможности внесения каких-либо изменений к нему.

Согласно ст. 6 Директивы несправедливые условия договора, заключенного между потребителем и продавцом, поставщиком, не создают прав и обязанностей для потребителя, и договор продолжает действовать в целом, если это возможно без несправедливых условий. Такое правило означает, что суд обязан установить возможность реализации такого договора как соглашения за отсутствия несправедливых условий. Потребителю предоставляется право выразить желание оставить такое условие в силе, добровольно отказавшись от определенных прав в пользу своего контрагента.

Сопоставляя приведенный вид дефектных (с недостатками) соглашений с принятым в украинском гражданском праве учением о действительности сделок, наиболее близкими к ним могут быть признаны так называемые относительно действительные сделки (соглашения). Особенность таких сделок заключается в признании их юридически действительными, но с скасувальною условием такой действительности на основании иска об их недействительности, предъявленного одной из сторон договора (потребителей в данном случае). Например, приобретение по договору купли-продажи ценной вещи малолетним не за его собственные средства может привести к недействительности такого договора лишь в случае его неодобрения опекуном (статьи С, 221 ГК), если иск о признании такой сделки недействительной предъявит именно опекун.

Источником регулирования принципа добросовестности является также Принципы УНИДРУА. Они являются детализированной системой норм общего договорного права, регулирующих вопросы заключения, действительности, толкования и последствий невыполнения договоров, заключаемых в сфере международной торговли независимо от правовых традиций стран, в которых эти Принципы будут применены.

Принципы УНИДРУА является элементом наднациональной правовой системы lex mercatoria и воплощением диспозитивных обычаев, которые подлежат применению только в случае, если стороны сделают соответствующую оговорку в договоре.

Одна из немногих императивных норм Принципов УНИДРУА, действие которых стороны избрали Принципы или lex mercatoria как должное право, не могут исключить своим соглашением, является принцип добросовестности и честной деловой практики (good faith and fair dealing). Принципы УНИДРУА не содержат понятия добросовестности, которую необходимо понимать-за применения нескольких критериев определения добросовестности.

Исходя из критерия добросовестности, решается вопрос о признании договорных положений недействительными вследствие существенного заблуждения одной стороны, о которой было известно другой стороне (ст. 3.5), обмана (ст. 3.8), существенного неравенства условий договора, когда одна сторона получает избыточное и неоправданное преимущество за счет другой (ст. 3.10), в частности оговорками об ограничении ответственности (ст. 7.1.6).

Статья 2.20 Принципов требует выявления прямого согласия одной стороны с условиями, неожиданными по смыслу, формулировкой или средством выражения, которые другая сторона "прикрыла" среди стандартных условиях предложенной ею редакции договора, иначе такие условия признаются недействительными. Со ссылкой на принцип добросовестности могут быть даже изменены условия надлежащим образом заключенного договора, как это имеет место в Германии.

Согласно ст. 6.2.3 Принципов УНИДРУА изменения условий возможны, если после заключения договора произошли изменения действительности, что существенно нарушают равновесие договорных обязательств, риск наступления которых не принимался потерпевшей стороной (так называемые "осложнения"). Приведенные обстоятельства находятся вне контроля сторон, и их нельзя разумно учесть при заключении договора. Это является отражением обязательств, которые прямо не вытекают из содержания договоров "строгого" права и характерные для договоров "доброй совести", содержание которых определяется не их условием, а истинными намерениями сторон или, если они непонятны, обычаями делового оборота. Пересмотр условий договора должен осуществляться добросовестно, а само требование относительно пересмотра не должна служить "тактическим маневром", то есть средством шантажа.

Понимание идеи добросовестности как источника возможных обязательств, не предусмотренных прямо ни соглашением сторон, ни применяемым правом, является общим элементом правовых систем, которые признают этот принцип. Такие "обеспечительные обязательства" должны дополнять систему взаимных обязательств сторон для достижения целей, ради которых и заключен договор.

Принципы (статьи 5.1 и 5.2) устанавливают возможность осуществления обязательств и вывод их из характера и цели договора, предшествующих взаимоотношений сторон, разумности, добросовестности и стандартов честной деловой практики. Согласно ст. 4.8 Принципов суд дополняет договор условиями, которые не были согласованы сторонами, но необходимые для осуществления договора, исходя из тех же критериев.

Добросовестность является определяющим понятием для толкования договора, когда совместный намерение сторон установить невозможно. В Принципах УНИДРУА закреплено производное от принципа добросовестности правило contra proferentem. согласно которого двусмысленные условия должны толковаться так, чтобы предпочтение отдавалось пониманию, противоположном интересам стороны, которая предложила такое условие.

Принципами устанавливается всеобщая обязанность для субъектов коммерческих отношений действовать в соответствии с принятыми в практике международной торговли стандартов добросовестности и честной деловой практики и предопределяет императивный, фундаментальный характер нормы, согласно которой стороны по договору не могут ограничить или исключить ее действие. Однако ничто не мешает сторонам предусмотреть в договоре обязательство следовать более строгим стандартам, чем те, которые установлены практикой международной торговли.

Принципы УНИДРУА закрепляют также элементы приоритета и субсидиарности применения их положений перед национальными законодательствами отдельных правовых систем.

в Последнее время с принятием ГК Украины активизировались дискуссии относительно понятия принципа добросовестности. Так, по мнению Н. С. Кузнецовой, в рамках обязательства принципах добросовестности конкретизируют как общий долг, что предполагает необходимость: а) каждой стороне сделать все, что взаимно облегчить исполнение обязательства, и избегать того, что может их затруднить или сделать невозможным их выполнение; б) избегать нарушения прав другой стороны; в) действительно делать совместно все, что необходимо для достижения цели договора; г) предоставлять необходимую информацию о выполнении первоначальных действий по реализации зобов"язання3. Определенные автором признаки добросовестности весьма метко отражают сущность принципа добросовестности в обязательственном праве. В то же время лишним представляется последний элемент, поскольку он фактически охватывается вторым элементом, который предусматривает обязанность совершать все для того, чтобы достичь цели обязательства.

Т. В. Боднар и О. А. Мережко рассматривают принцип добросовестности в обязательственном праве как принцип, предусматривающий добросовестную и честную поведение субъектов при исполнении субъективных обязанностей и осуществления субъективных прав в обязательственных правовідносинах1. Трудно отрицать правильность приведенного определения принципа добросовестности, но его эффективность в правоприменительной практике пока незначительна, поскольку сущность принципа добросовестности раскрывается через оценочные сроки добросовестности и честности, которые, в свою очередь, являются неоднозначными и требуют специального толкования.

Г. А. Майданик определяет принцип добросовестности как один из средств определенного ограничения принципа свободы договора сторон и контроля исполнения сторонами договора.

В российской юридической литературе отдельные авторы принцип добросовестности определяют как обязанность участника гражданских правоотношений при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей заботиться о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного обороту3. Такое определение принципа добросовестности является юридически ошибочным, ведь нельзя обязать человека заботиться о соблюдении прав и законных интересов неопределенного круга лиц, особенно когда это касается сферы предпринимательской деятельности, которая базируется на конкуренции субъектов предпринимательства.

Подытоживая анализ гражданского законодательства Украины, юридической литературы, зарубежного опыта относительно принципа добросовестности, можем прийти к выводу, ЧТО в гражданских отношениях добросовестным должен считаться поведение стороны, которая, зная (должна была знать), что осуществление ею или другой стороной прав или исполнения договорных обязанностей может привести к негативным последствиям, не принял доступных ему мер для их устранения. В противном случае она должна считаться недобросовестной с наступлением для нее тех или иных правовых последствий. Установления факта недобросовестности лица возможно при наличии доказательств, опровергающих презумпцию добросовестности поведения участников гражданских правоотношений. В связи с этим нельзя полностью согласиться с мнением о том, то недобросовестность - это знание или нереализованная возможность знания о вероятном вреде от своих действий для другого особи4.

Научного осмысления требует также содержание принципа разумности, который по сравнению с другими принципами (добросовестности и справедливости) применяется в ГК более 50 раз, причем преимущественно в статьях по выполнению обязательств. Законодатель опять же не дает определение понятия "разумность", но, как правило, связывает его употребление с другими юридическими категориями: разумное поведение (ч. 5 ст. 12); разумная плата (ч. 6 ст. 353); разумный срок (статьи 564, 666, 670, 672, 678, 680, 684, 688 и др.); разумная цена (ч. 1 ст. 874); разумная плата (ч. 2 ст. 903, ч. 1 ст. 916, ст. 931); разумные расходы (ч. 1 ст. 1232); умный (ст. 1146). Такое широкое применение термина "разумность" дало основание Т. В. Боднар высказать мнение о существовании принципа разумности лишь в правоотношениях исполнение обязательств, что является определенным преувеличением.

Введение

С вступлением в действие Федерального закона от 31 декабря 2012 г. N 302-ФЗ легальное признание в качестве принципа гражданского права, а точнее, основного начала гражданского законодательства получила категория добросовестности. В частности, ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) теперь гласит, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3) и что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (п. 4). Строго говоря, приведенные нормы не столько провозглашают собственно принцип добросовестности, сколько устанавливают обязанность добросовестного поведения субъектов. Однако, поскольку данные нормы помещены в статье "Основные начала гражданского законодательства", следует признать, что тем самым законодатель причислил добросовестность именно к началам гражданского законодательства, на уровне доктрины и практики зачастую отождествляемым с категорией "принципы гражданского права"; так, и в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ неоднократно отмечается, что в ст. 1 ГК РФ закрепляется принцип добросовестности (см. пояснения правил ст. 1, п. 1 ст. 10, п. 5 ст. 166 ГК РФ).
Что касается разумности и справедливости, то им в сфере гражданско-правового регулирования российский законодатель отводит преимущественно скромное место "требований", которые подлежат учету при определении размера компенсации морального вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ) и компенсации за нарушение исключительного права (абз. 2 п. 3 ст. 1252 ГК РФ), при квалификации действий субъектов в качестве недобросовестной конкуренции (подп. 9 ст. 4 ФЗ "О защите конкуренции" ), а также исходя из которых, в случае применения права по аналогии, определяются права и обязанности сторон (участников) гражданских правоотношений (п. 2 ст. 6 ГК РФ).
Не отрицая безусловной важности и значимости принципа добросовестности, тем не менее полагаем, что подобной характеристики в полной мере заслуживают и разумность, и справедливость, отсутствие указаний на которые в ст. 1 ГК РФ представляется неоправданным. Более того, считаем необходимым поставить вопрос о значимости указанных категорий не только как начал гражданского права, но и как оснований построения учения о гражданском обороте. Обоснованию данных тезисов и посвящена настоящая работа.

I. Разумность и справедливость как начала гражданского права

1. Анализируя позицию российского законодателя, закрепившего в ст. 1 ГК РФ только нормы о добросовестности, в отсутствие прямых пояснений (в частности, в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ), о тех или иных законодательных мотивах можно лишь предполагать. Так, можно предположить, что законодатель исходил из необходимости разделения всех принципов гражданского права на основные и неосновные, закрепив в ст. 1 ГК РФ только первую из указанных групп. Однако, развивая данный тезис, придется признать, что ни разумность, ни справедливость основными, т.е. наиболее важными, главными (именно такое значение имеет термин "основной" в русском языке ), базовыми, значимыми с позиций гражданско-правового регулирования в целом принципами не признаются.
Вместе с тем та же разумность уже традиционно подлежит учету при определении пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ), при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 53, п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 375 и др. ГК РФ), при решении вопроса о возникновении (в частности, гл. 50 ГК РФ) и прекращении гражданских прав (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76, п. 2 ст. 428, п. 1 ст. 451 ГК РФ), их защите (ст. 397, п. 1 ст. 399, п. 1 ст. 404, ст. 1101, п. 3 ст. 1252 ГК РФ), а также при применении (российского) гражданского законодательства (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 1191 ГК РФ). Судя по уже вступившим в законную силу и только планируемым изменениям гражданского законодательства России, сужение сферы применения категории "разумность" не планируется. Напротив, в ГК РФ имеется целый ряд новых положений, в которые заложен критерий разумности: вступившие в действие 1 сентября 2013 г. нормы о сделках (п. 2 ст. 157.1, п. 1 ст. 178, п. 3 ст. 183 ГК РФ в редакции ФЗ от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ ); 1 июля 2014 г. - положения о залоге (абз. 2 п. 4 ст. 345, абз. 3 п. 1 ст. 358.3 ГК РФ в редакции ФЗ от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ ); 1 сентября 2014 г. - нормы о юридических лицах (п. п. 1, 3, 5 ст. 53.1, п. 4 ст. 62, абз. 1 п. 2 ст. 65.2 ГК РФ в редакции ФЗ от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ ). Указание на "разумность" и производные от нее термины содержится также в тексте потенциальных новелл Кодекса (в редакции проекта ФЗ N 47538-6 ): об обязательствах (п. 3 ст. 367, п. 2 ст. 376, п. 5 ст. 393, п. 2 ст. 393.1, абз. 2 ст. 415); о договорах (п. 2 ст. 446.1); при правовой регламентации вещных отношений, в частности при установлении так называемых соседских прав как ограничений права собственности на земельный участок в пользу соседей (п. 2 ст. 293, п. 2 ст. 294).
Изложенное позволяет утверждать, что разумность пронизывает и обусловливает действие практически всех гражданско-правовых институтов, исходя из чего ее, так же как и добросовестность, можно считать не просто принципом гражданского права, но, по терминологии ГК РФ, основным началом гражданского законодательства.
Бесспорной видится и необходимость признания ключевым принципом гражданского права и основным началом гражданского законодательства также справедливости, которая в отсутствие норм прямого действия, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, выступает одним из самых предельных оснований оценки действий субъектов (и иных юридически значимых явлений) и, несмотря на скудное текстуальное оформление в законодательстве, на уровне судебной практики является признанным принципом гражданско-правового регулирования. Так, справедливость прямо названа принципом в Определении Верховного Суда РФ от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 . В п. 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (далее - ВАС РФ) от 30 июля 2013 г. N 62 указано, что "размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости (здесь и далее по тексту выделено нами. - Ю.В.) и соразмерности ответственности". В п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 разъясняется, что "размер присуждаемой суммы определяется судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ)". В п. 2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ) от 21 апреля 2003 г. N 6-П указано, что "в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц".
Скорее всего, именно в силу своей общеправовой значимости принцип справедливости и не получил закрепления в ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства". С другой стороны, общеправовой характер данного принципа не стал препятствием к его фиксации, например, в Уголовном кодексе РФ , в котором принципу справедливости посвящена отдельная статья (ст. 6). Кроме того, не вполне ясна логика российского законодателя, избегающего использования термина "принцип" в отношении справедливости на уровне общих положений в ГК РФ, однако называющего справедливость в числе принципов одного из видов гражданских правоотношений - закупки товаров, работ, услуг .
В свете сказанного следует заметить, что термин "принцип" используется в ГК РФ лишь в отношении гуманности (ст. 137), гуманности и морали (подп. 4 п. 4 ст. 1349, п. 2 ст. 1419, подп. 5 п. 4 ст. 1473, подп. 2 п. 3 ст. 1483), добросовестности и разумности (п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662), а также в выражениях: "нравственные принципы общества" (п. 3 ст. 1064), "принципы открытости процедуры и учета мнения заинтересованных лиц, включая правообладателей" (подп. 6 п. 1 ст. 1244), "принципы решения задач" (п. 5 ст. 1259). При этом уже по нумерации соответствующих статей Кодекса нетрудно заметить, что данные принципы закреплены не среди общих норм, касающихся поведения участников любых гражданских правоотношений, а при установлении отдельных прав и обязанностей субъектов.
В подобных случаях определенные принципы, по существу, лишь упоминаются, в силу чего они вряд ли имеют общее регулятивное значение и могут быть использованы для восполнения возможных пробелов в праве. В отличие от этого положения о равенстве участников отношений, неприкосновенности собственности, свободе договора и др., хотя и не обозначенные как принципы гражданского права, но закрепленные в ст. 1 ГК РФ, на практике трактуются именно как принципы права (см., например, Постановления ФАС Северо-Западного округа от 19 апреля 2007 г. N А21-5382/2006, от 3 декабря 2009 г. по делу N А05-5012/2009; ФАС Западно-Сибирского округа от 22 мая 2008 г. N Ф04-3131/2008(5309-А45-13) по делу N А45-11671/2007-33/330; Восьмого арбитражного апелляционного суда от 27 декабря 2010 г. по делу N А46-2831/2009; Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14 апреля 2010 г. по делу N А14-9431/2009/313/35) и служат реальным масштабом оценки поведения субъектов даже в тех случаях, когда в нормах права отсутствует отсылка к ним.
Отсюда следует, что необходимым условием реализации регулятивной функции того или иного юридического принципа является не просто его упоминание в законодательстве, а такое его легальное оформление, при котором он сформулирован в качестве нормы общего характера. Без придания определенным правилам характера общих положений они будут применяться лишь в прямо указанных законом случаях и, следовательно, с позиций правового регулирования являться не основными идеями, характеризующими содержание права и определяющими его функционирование (то есть принципами права), а законодательными требованиями, т.е. "рядовыми" установлениями положительного права . Таким образом, использование законодателем в отношении отдельных категорий термина "принцип", по-видимому, должно свидетельствовать о выделении таких понятий из общего ряда, стремлении подчеркнуть их большую значимость. Вместе с тем закрепление подобных принципов в виде норм, устанавливающих юридические обязанности участников лишь отдельных отношений, ограничивает сферу действия этих положений, вследствие чего с точки зрения юридической техники является не самым удачным способом их нормативной фиксации.
Безусловно, отсутствие соответствующих общих законодательных положений в отношении той или иной категории не исключает возможной характеристики последней как принципа права, однако, на наш взгляд, это затрудняет ее широкое применение на практике, поскольку обусловливает необходимость всякий раз доказывать наличие данного принципа. И если относительно принципа справедливости в силу его общеправового характера данный вопрос, возможно, стоит не столь остро (впрочем, и здесь не стоит равнять правосознание и уровень профессионализма представителей высших судебных органов и, скажем, судов первой инстанции, особенно - судов общей юрисдикции), то апелляция при вынесении конкретных судебных решений к разумности как общему принципу гражданского права требует определенного обоснования, к которому представители правосудия не всегда готовы и способны, в том числе по причине отсутствия по данному вопросу устоявшейся доктринальной позиции.
Именно исходя из указанных соображений, мы и ратуем за закрепление в ст. 1 ГК РФ наряду с нормами о добросовестности аналогичных как по общему характеру, так и по содержанию правил о разумности и справедливости.
2. В сравнительно-правовом аспекте можно заметить, что в законодательно закрепленных нормах иностранного права категории "разумность" и "справедливость" основными началами (принципами), как правило, не называются и используются в формулировках специальных гражданско-правовых норм, устанавливающих отдельные права и обязанности субъектов. Это, в частности, правила о так называемом разумном сроке, которые содержатся, например, в ст. L134-7, L430-7, R134-2, R621-21 и др. Торгового кодекса Франции (" raisonnable"), § 1-205, 2-309 Единообразного торгового кодекса США (далее - ЕТК) ("reasonable time"), ст. ст. 182, 221, 227, 230, 232, 248, 281, 310 Закона КНР о договорах . Другими вариантами законодательного воплощения норм о разумности являются такие выражения, как "разумная цена" или "разумное вознаграждение" (например, ст. 4 кн. 7 ГК Нидерландов (далее - ГКН), ст. L134-5 Торгового кодекса Франции - " raisonnable"), "разумный человек" ("personne raisonnable" - ст. 1112 Французского гражданского кодекса ), "разумные усилия" ("efforts raisonnables" - п. "b" абз. 1 ст. L615-5-1 Французского кодекса об интеллектуальной собственности ). В качестве примера норм о справедливости можно привести положения: п. 1 ст. 440 кн. 7 ГКН, устанавливающего в качестве возможного основания расторжения договора о коммерческом агентстве "такое изменение обстоятельств, что справедливость требует немедленного расторжения договора или расторжения его через определенное время"; ст. 271 Закона КНР о договорах, в соответствии с которой "гласно, справедливо, объективно" должна проводиться работа по организации торгов для получения строительного подряда.
Скорее исключением являются в данном отношении нормы: ст. 3 Гражданского кодекса Украины , которой к общим основам (принципам) гражданского законодательства отнесена вся триада - добросовестность, разумность и справедливость (при этом сначала указана справедливость и лишь затем - добросовестность и разумность); ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь , закрепляющей в числе основных начал гражданского законодательства (единый) принцип добросовестности и разумности: "добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное (принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений)"; ст. 4 Общих положений гражданского права КНР (далее - ОПГП КНР), помещенной в разд. 1 "Основные принципы" и устанавливающей, что "в гражданской деятельности необходимо следовать принципам добровольности, справедливости, эквивалентной компенсации, искреннего доверия".
Можно выделить и такие государства, в гражданском законодательстве которых анализируемые категории принципами (началами) прямо не называются, но вместе с тем содержащие их нормы имеют характер общих положений.
Например, в п. 4 ст. 8 Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК РК) императивно установлено, что граждане и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав не только добросовестно, но также "разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики". Об общих обязанностях "добросовестности, заботливости, разумности и старания" говорится в п. 3 § 1-102 ЕТК; о праве справедливости гласят общие положения § 1-103, п. 1 § 1-201 данного Кодекса .

Большое количество общих норм о разумности и справедливости содержится в голландском законодательстве: ст. 2 кн. 6 ГКН гласит, что кредитор и должник "обязаны придерживаться требований разумности и справедливости во взаимных отношениях" и что связывающее их обязательство "действительно в той мере, насколько это приемлемо в данных обстоятельствах по соображениям разумности и справедливости"; о требованиях разумности и справедливости прямо говорится также в нормах п. 2 ст. 8 кн. 2 (о юридических лицах), ст. 94 (о неустойке), ст. 248 (о юридических последствиях договоров) кн. 6 Кодекса ), апелляция к справедливости содержится в ст. 42 (о сделках) кн. 3 ГКН , при этом в ст. 12 кн. 3 закона указано, что "при определении того, что требуют разумность и справедливость, нужно считаться с общепризнанными правовыми принципами, с правовыми убеждениями, принятыми в Нидерландах, а также с общественными и личными интересами, которые затронуты в данном случае" .
Общим оценочным "корректором" содержания договоров выступает справедливость в немецком праве , несмотря на то, что в соответствующих статьях Германского гражданского уложения (далее - ГГУ) (§ 305 - 310) термин "справедливость" ("Gerechtigkeit" ) непосредственно не используется; в большей мере в указанных случаях текстуально проявляется критерий разумности: посредством использования выражений "in zumutbarer Weise" (подп. 2 п. 2 § 305) - "разумным образом", "angemessene Frist" (подп. "a" п. 5 § 308) - "разумный срок", "unangemessen lange Zeit" (п. 1a § 308) - "необоснованно долгое время". В качестве примера терминологического законодательного оформления принципа справедливости, как представляется, можно указать, в частности, на положения п. п. 1, 3 § 271a ГГУ, в формулировках которых содержится слово "unbillig" - "несправедливый" .

В китайском гражданском законодательстве общий подотраслевой характер имеют нормы: ст. 83 (гл. 1 "Право собственности на имущество и имущественные права, связанные с правом собственности на имущество" разд. 5) ОПГП КНР, согласно которой "все соседи по недвижимому имуществу должны в духе содействия производству и улучшению жизни, взаимной помощи, справедливости и разумности поддерживать правильные взаимоотношения друг с другом в таких вопросах, как распределение воды, проход через соседскую территорию, пользование освещением и т.д.", а также ст. 39 Закона КНР о договорах, устанавливающей, что "при заключении договора с использованием стандартных условий сторона, предлагающая стандартные условия, обязана определять права и обязанности сторон, следуя принципу справедливости, а также обязана разумным образом попросить другую сторону обратить внимание на условия, которые исключают или ограничивают ответственность предлагающей стороны".
Учитывая изложенное, можно утверждать, что правила о разумности и справедливости являются нормами, закрепленными в том или ином виде не только в российской, но и в других правовых системах, исходя из чего представляется возможной характеристика их как общепризнанных правил поведения участников гражданских правоотношений (общепризнанных норм гражданского права).
3. В современном гражданском праве добросовестность, разумность и справедливость стали уже почти элементами устойчивого (единого) терминологического оборота: рассуждения об одной из названных категорий зачастую перемежаются с анализом двух других. Можно встретить в юридической литературе и такие, с одной стороны, явно несуразные, а с другой - весьма иллюстративные случаи, когда научная работа, озаглавленная "Принцип разумности в российском гражданском праве", в действительности (содержательно) посвящается анализу принципа добросовестности .
При этом единство взглядов в части трактовки как самих понятий добросовестности, разумности и справедливости, так и соответствующих принципов и их корреляции среди российских ученых отсутствует. Так, относительно соотношения рассматриваемых категорий в российской цивилистической доктрине высказывались, в частности, следующие позиции: что принцип разумности является одним из аспектов принципа добросовестности ; что разумность и объективная добросовестность являются синонимичными понятиями ; что добросовестность и разумность являются составляющими принципа справедливости ; что добросовестность, разумность и справедливость являются общим принципом российского гражданского права .

Полагаем, что и добросовестность, и разумность, и справедливость следует рассматривать в качестве самостоятельных принципов гражданского права, каждый из которых, выступая критерием оценки юридически значимых явлений, имеет свою сферу действия.
Так, категория "добросовестность" относится, на наш взгляд, к самим субъектам, отражая, как верно отметил В.А. Белов, их извинительное незнание о фактах или правах других лиц, точнее, извинительную ошибочную субъективную психическую оценку дееспособным лицом собственных противоправных действий в качестве правомерных . Если исходить при этом из того, что внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле является одним из значений термина "нравственность", а представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, имеющиеся на уровне общества, обозначаются термином "мораль" , можно сделать вывод, что добросовестность является морально-нравственным принципом. Тезис о нравственном характере добросовестности является широко признанным и в российской гражданско-правовой доктрине .
Несколько иным является значение справедливости, с древних времен понимаемой как "компромисс, сочетание противоположных интересов, в результате которого каждый получает "свое" . Выступая оплотом баланса интересов различных субъектов (подобное понимание справедливости сложилось и на уровне правоприменительной практики ), т.е. характеризуя уже не только индивидуальные качества и поведенческие установки отдельных лиц, но и систему ценностей определенной социальной группы, справедливость тяготеет к категории более общего порядка - "этике", означающей совокупность социальных норм . В отечественной цивилистике этический характер (принципа) справедливости признают, в частности, А.Г. Карапетов и А.И. Савельев , Д.Е. Богданов .
Качественно другое содержание имеет, по нашему мнению, понятие "разумность". Изначально обозначая такое естественное (природное) свойство человека, как обладание разумом, выступая в качестве принципа права, разумность трактуется шире: как целесообразность - критерий, применимый для оценки не только действий субъектов (на предмет их соответствия целям типичных гражданско-правовых моделей поведения) , но и иных связанных с такими действиями явлений действительности (например, вреда, расходов). Представляется, что на этом основании можно отграничить принцип разумности от принципа добросовестности. Так, и в юридической литературе отмечается, что "особенно проявляется самостоятельность принципа разумности в случаях регулирования не действий субъектов, а условий договора, таких, как цена, срок и т.п. <...> данные принципы (разумности и добросовестности. - Ю.В.) являются принципами гражданского права, которые равно действуют по всему гражданскому праву" .
4. В понимании анализируемых принципов ключевое значение имеет вопрос о соотношении категорий "принципы" и "начала" (права), строгое разграничение которых, как уже было отмечено выше, на уровне доктрины и практики зачастую не проводится.
Так, в современной российской классической учебной литературе принципы гражданского права определяются как "основные начала (выделено автором. - Ю.В.), наиболее общие руководящие положения права, имеющие в силу их законодательного закрепления общеобязательный характер" , как "основные начала гражданско-правового регулирования общественных отношений" , и отмечается, что они "нашли свое непосредственное отражение в ст. 1 ГК" .
В одном из авторитетных комментариев к ГК РФ при разъяснении положений ст. 1 говорится, что "в п. 1 статьи сформулированы основные начала (принципы) гражданского законодательства" . Аналогичным образом разъясняются положения ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства", в комментарии к которой отмечается, что данная статья "определяет по существу основные принципы гражданского законодательства, т.е. его самые главные положения, служащие фундаментом всей системы гражданского права" .
В п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга" указано, что "судам следует исходить из принципа добросовестности", и при этом сделана ссылка на п. 3 ст. 1 ГК РФ, которая, напомним, называется "Основные начала гражданского законодательства"; ссылка на п. 4 данной статьи, закрепляющий норму о недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения, содержится в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22, и при этом также используется термин "принцип".
По нашему убеждению, отождествление понятий "принципы права" и "начала права" (и тем более понятий "принципы права" и "начала законодательства") недопустимо. В данном вопросе мы исходим из признаваемой нами концепции начал частного права Н.П. Асланян, которая не просто указала на то, что под началами следует понимать первопричины, обусловившие содержание и существо определенного феномена (в частности, исследованного ученым российского частного права), но и выявила смысловые компоненты данной категории - гносеологический и онтологический. А именно под гносеологическими (мировоззренческими, теоретико-познавательными) началами частного права автор понимает его "идеальные, концептуальные основания", т.е. "систему представлений, взглядов, воззрений, иными словами - идею частного права" . Онтологические (исторические, "бытийственные") начала того или иного феномена правовед определяет как "факторы, вызвавшие его к жизни, оказавшие существенное воздействие на обретение им бытия, обусловившие ту или иную его форму" .
С отмеченных позиций принципы разумности и справедливости, являясь гносеологическими началами (гражданского) права, сводятся к системе представлений о разумности и справедливости.
Вместе с тем последние - это и реально существующие феномены, имеющие в отличие от гносеологических начал (идей, принципов) объективный, не зависящий от усмотрения тех или иных субъектов (законодателей, правоприменителей, самих участников правоотношений) характер. В таком онтологическом аспекте разумность означает, на наш взгляд, присущую людям познавательную способность (биолого-антропологическое свойство человека), а справедливость, так же как и добросовестность, - персональную характеристику отдельных физических лиц, а именно их этические (справедливость) и морально-нравственные (добросовестность) личностные качества.

II. Разумность и справедливость как начала функционирования системы гражданского оборота

Основополагающее значение начала разумности и справедливости (и в гносеологическом, и в онтологическом смысле) имеют не только в сфере гражданского права, но и в гражданском обороте. Тезис о взаимосвязи данных начал и гражданского оборота находит подтверждение при обращении как к юридической литературе , так и к руководящей судебной практике , а также к законопроектным документам (в частности, к положениям пояснительной записки к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ - в части правил ст. ст. 1, 53.1, 53.4, 178, п. 2 ст. 179, гл. 10 ГК РФ). В то же время в понимании гражданского оборота мы не разделяем тех подходов, которые сложились в российском гражданском правоведении (их общий обзор см., например, ), считая необходимым рассматривать его как явление системного порядка.
Отдельные аргументы в пользу системного подхода как методологического основания познания гражданского оборота уже были озвучены нами ранее , в связи с чем в рамках настоящей работы укажем лишь, что при таком подходе гражданский оборот подлежит рассмотрению как система, то есть устойчивое целостное единство, характеризуемое наличием цели своего существования, исходя из которой определяются набор входящих в эту систему элементов, связь между ними, а также функции (способы действия) данной системы.
По мнению специалистов, показателем целостности объекта познания является наличие цели, на достижение которой направлено само существование системы. На этом основании определяющее значение в понимании гражданского оборота имеет вопрос о цели существования данной системы. Подчеркнем, что указанный вопрос специальной разработке в цивилистической литературе не подвергался. В качестве научной гипотезы можно допустить, что основной целью системы гражданского оборота является справедливое удовлетворение разумных потребностей субъектов - участников гражданского оборота. Высказанное предположение основано на характеристике гражданского оборота как социальной системы, что, с одной стороны, обусловлено, а с другой стороны, предопределяет его системное описание в контексте анализа возникающих и существующих в обществе юридически значимых отношений. Именно ради удовлетворения своих индивидуальных потребностей отдельные лица и вступают в отношения, становятся субъектами гражданского оборота. Указание при этом на справедливость и разумность призвано подчеркнуть, что функционирование (деятельность системы на пути достижения цели) гражданского оборота, как и любой другой системы, осуществляется не произвольно, а детерминировано действием определенных начал.
Исходя из указанного выше понимания категории "начала" онтологическими основаниями функционирования системы гражданского оборота являются факторы, обусловившие появление данной системы и объективно определяющие ее существование (бытие) и развитие, а ее гносеологическими началами - основополагающие идеи (принципы), влияющие на реализацию системой гражданского оборота выполняемых ею функций. Разграничение онтологических и гносеологических начал особо значимо с позиций выявления закономерностей и тенденций дальнейшего развития данной системы с целью определения возможного воздействия на нее; принципы функционирования системы гражданского оборота, как представляется, имеют субъективный характер.
В первом приближении, в числе онтологических начал гражданского оборота, помимо разумности (биолого-антропологического начала), справедливости и добросовестности (персональных качеств физических лиц, непосредственно участвующих в гражданском обороте), можно выделить также экономические начала, из которых наиболее значимыми являются: а) необходимость обмена материальными и созданными нематериальными благами, принадлежащими субъектам или фактически присвоенными ими; б) материальный уровень общественного развития. Важным принципом деятельности системы гражданского оборота наряду с духовными началами общества, то есть его общими морально-нравственными и этическими установками (представлениями о справедливости, добросовестности), и целесообразностью (принципом разумности) является правовая политика государства.

Заключение

Итак, предпринятый анализ положений российского и зарубежного гражданского законодательства, цивилистической доктрины и практики свидетельствует о том, что категории "разумность" и "справедливость" являются признанными началами гражданско-правового регулирования отношений субъектов, в ряде государств уже получившими закрепление в числе основных начал (принципов) гражданского законодательства. Полагаем, что их отражение в ст. 1 ГК РФ будет соответствовать тому значению, которое имеют данные категории в гражданском праве. Кроме того, считаем, что их дальнейшее исследование не должно ограничиваться вопросом о принципах (началах) гражданского права (законодательства), а должно предприниматься с более широких методологических позиций - в частности, с позиций учения о таком значимом цивилистическом явлении, как гражданский оборот.

Библиографический список

1. Gesetzbuch: in der Fassung der Bekanntmachung vom 2. Januar 2002 // Bundesministerium der Justiz und Verbraucherschutz. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/ (дата обращения: 15.07.2014).
2. Code civil (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006070721 (дата обращения: 08.08.2014).
3. Code de commerce (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000005634379 (дата обращения: 08.08.2014).
4. Code de la intellectuelle (Version au 4 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006069414 (дата обращения: 08.08.2014).
5. Uniform Commercial Code // Legal Information Institute. URL: http://www.law.cornell.edu/ucc (дата обращения: 10.08.2014).
6. Аракелян А.Ю. Справедливость в российском гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 226 с.
7. Асланян Н.П. Основные начала российского частного права: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2001. 270 с.
8. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2006. 1093 с.
9. Белов В.А. Добросовестность, разумность и справедливость как принципы гражданского права // Законодательство. 1998. N 8. С. 49 - 52.
10. Белов В.А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика: критический анализ правоприменительной практики. М.: Волтерс Клувер, 2006. 96 с. // СПС "КонсультантПлюс".
11. Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве: Монография. М.: Проспект, 2013. 232 с.
12. Богданова Е.Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. 63 с.
13. Большой юридический словарь / Авт.-сост. В.Н. Додонов и др.; под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М.: ИНФРА-М, 1999. . 790 с.
14. Василенко Е.В. Категории "добросовестность" и "разумность" в гражданском праве: вопросы соотношения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2012. 27 с.
15. Вердиян Г.В. Принцип разумности в российском гражданском праве // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.) / Под общ. ред. А.В. Рагулина, М.С. Шайхуллина; Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права. Уфа, 2012. С. 105 - 110.
16. Виниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. 190 с.
17. Виниченко Ю.В. О необходимости системного исследования гражданского оборота // Четвертый пермский конгресс ученых-юристов: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Пермь, Перм. гос. нац. исслед. ун-т, 18 - 19 окт. 2013 г.) / Отв. ред. О.А. Кузнецова. Пермь, 2013. С. 89 - 91.
18. Виниченко Ю.В. Требования в праве (общетеоретический аспект) // Известия ИГЭА (Байкальский государственный университет экономики и права): электрон. журн. 2010. N 6. URL: http://eizvestia.isea.ru/reader/article.aspx?id=13987 (дата обращения: 20.06.2014).
19. Виниченко Ю.В., Асланян Н.П. О подходах к пониманию категории "гражданский оборот" в российской цивилистике // X conference " - 2014". 11. . Administrativa. Praha. Publishing House "Education and Science" s.r.o., 2014. C. 31 - 39. URL: http://www.rusnauka.com/13_EISN_2014/Pravo.htm (дата обращения: 20.06.2014).
20. Вязов А.Л. Принцип справедливости в современном российском праве и правоприменении (теоретико-правовое исследование): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 155 с.
21. Гражданский кодекс Нидерландов / Пер. М. Ферштман; отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. Лейден: Лейденский ун-т, 2000. Кн. 2, 3, 5 - 7. 372 с.
22. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 дек. 1998 г. N 218-З (с изм. и доп. по состоянию на 11.07.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30415161#pos=35;-754 (дата обращения: 25.07.2014).
23. Гражданский кодекс Республики Казахстан. Общая часть: принят Верхов. Советом Республики Казахстан 27 дек. 1994 г. (с изм. и доп. по состоянию на 10.06.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061 (дата обращения: 25.07.2014).
24. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 05.05.2014, с изм. от 23.06.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
25. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / В.В. Байбак, Н.Д. Егоров, И.В. Елисеев и др.; под ред. Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2013. Т. 1. 784 с.
26. Дроздова Т.Ю. Добросовестность в российском гражданском праве: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2006. 152 с.
27. Единообразный торговый кодекс США / Пер. с англ. Сер.: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. 427 с.
28. Закон Китайской Народной Республики о договорах от 15 марта 1999 г. // Сайт Центра поддержки предпринимательства Алтайского края. URL: http://www.altaicpp.ru/international/internat/norm/1.html (дата обращения: 10.08.2014).
29. Иванова С.А. Принцип справедливости в общих положениях Гражданского кодекса России // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.). Уфа, 2012. С. 119 - 123.
30. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 1: Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений. 452 с. // СПС "КонсультантПлюс".
31. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. 453 с. // СПС "КонсультантПлюс".
32. Клочков А.А. Стандартные (общие) условия договоров в коммерческом обороте: правовое регулирование в России и зарубежных странах: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. 210 с.
33. Комментарий к Гражданскому кодексу Республики Казахстан. Общая часть / Сост. Р.А. Маметова; отв. ред. М.К. Сулейменов, Ю.Г. Басин. URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30120950 (дата обращения: 25.07.2014).
34. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О.Н. Садиков. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005. 940 с.
35. Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. 23 с.
36. Немецко-русский юридический словарь / Под ред. П.И. Гришаева и М. Беньямина. М.: АБИ Пресс, 2010. 616 с.
37. Федеральный закон от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации" // Рос. газета. 2014. 7 мая.
38. Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ "О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (ред. от 04.03.2013) // СПС "КонсультантПлюс".
39. Федеральный закон от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 13 мая.
40. Проект Федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012) // СПС "КонсультантПлюс".
41. Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 25 дек.
42. Федеральный закон от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц" (ред. от 12.03.2014) [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".
43. Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (ред. от 04.06.2014, с изм. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
44. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 2013 г. N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" // Экономика и жизнь (Бухгалтерское приложение). 2013. N 34.
45. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 "О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 6.
46. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 5.
47. Общие положения гражданского права Китайской Народной Республики: приняты 12 апр. 1986 г. URL: www.labatr.bsu.ru/pages/grajd_pravo.doc (дата обращения: 10.08.2014).
48. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.
49. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 // СПС "КонсультантПлюс".
50. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" // Рос. газета. 2003. 26 апр.
51. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июня 2000 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой открытого акционерного общества "Тверская прядильная фабрика" // Рос. газ. 2000. 15 июня.
52. Попова А.В. Принцип добросовестности в международном коммерческом обороте: законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран - членов Европейского союза: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. 195 с.
53. Пояснительная записка к проекту Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".
54. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2011. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. 958 с.
55. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М.: Дело, 1999. 512 с.
56. Словарь гражданского права / В.Н. Додонов, Е.В. Каминская, О.Г. Румянцев; под общ. ред. В.В. Залесского. М.: ИНФРА-М, 1997. 304 с.
57. Татарников А.В. Принципы разумности и добросовестности в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 30 с.
58. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
59. Цивiльний кодекс вiд 16.01.2003 N 435-IV (ред. вiд 24.07.2014). URL: http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/435-15 (дата обращения: 27.07.2014).

АНАЛИЗ КРИТЕРИЯ РАЗУМНОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ РАЗМЕРА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Батыров Алихан Сулейманович, соискатель СевероОсетинского Государственного Университета, преподаватель.

Аннотация. В работе автор предполагает возможность изменения конструкции и содержания нормы определяющей способ и размер компенсации морального вреда, а также исследует вопрос правильного применения судами критерия разумности и справедливости.

Ключевые слова: критерий разумности и справедливости, компенсация, моральный вред, гражданское законодательство.

THE ANALYSIS OF CRITERION OF A RATIONALITY AND JUSTICE AT DEFINITION OF THE SIZE OF INDEMNIFICATION OF MORAL HARM

Batirov Alihan Suleimanovich, Competitor of the North Ossetian State University, lecturer.

Annotation. In work the author assumes possibility of change of a design and the maintenance of norm defining a way and the size of indemnification of moral harm, and also investigates a question of correct application by courts of criterion of a rationality and justice.

Keywords: criterion of a rationality and justice, indemnification, Moral harm, the civil legislation.

Прежде чем вести разговор об этом критерии напомним определение разумности и справедливости. Если под разумностью понимается способность логически и творчески мыслить, обобщать результаты познания, поступать целесообразно1, то под справедливостью понимается свойство права, его необходимый компонент, воплощающий одинаковую и равную для всех правильность, формально-равную для всех правомерность. То есть справедливость воплощает смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы. В процессе практической деятельности следует всегда помнить, что термин «справедливость» и «право» (jus, justitia) этимологически тождественен справедливости. В Гражданском праве этот принцип выражает свою социальную сущность и выполняет соответствующую социальную роль, которая должна свестись к соответствию между действиями и их социальными последст-2

При анализе ч. 2 ст. 1101 ГК РФ обращается внимание не только на обобщенность критериев определения размера компенсации морального вреда, но и на разделение предложений. Согласно этой норме размер компенсации морального вреда определяется су-

1 Юридическая энциклопедия под ред. Б.Н. Топорнина М., ЮРИСТЪ 2001. с. 92S.

2 Там же с. 10Э7.

дом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, степени вины причинителя вреда. И здесь же отдельно излагается учет требований разумности и справедливости. Видимо законодатель определил строгую императивную причинно-следственную связь между причинением морального вреда и необходимости ее компенсации (в зависимости) и требования разумности и справедливости, которые должны учитываться. Обратим внимание на то, что на первое место поставлены реальные объективные обстоятельства. То есть, диспозиция в первую очередь направлена на практическое применение, а требования разумности и справедливости отражены чуть ли не в качестве оговорки. Между тем, как было выше указано, справедливость и право - это понятия тождественные. Понятно, что в реальности и на практике этот перечень критериев имеет равное применение. Но, тем не менее, отнесение его на вторую очередь может незаметно изменить общую психологическую направленность правоприменителя. А отнесение характера физических и нравственных страданий, оцениваемый судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего в последний абзац также может оказать суду такую же сомнительную услугу. И действительно в судебной практике можно встретить отдельные примеры. Так, при рассмотрении искового заявления по поводу обращения гр. Х к Узловой больнице Томск-2 Западно-Сибирской железной дороги о возмещении ущерба и компенсации морального вреда, в результате некачественно проведенной операции первоначально определенная судом компенсация в размере 50000 рублей была сокращена Президиумом Томского областного суда до 25000 рублей. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ последнее решение отменила, оставив в силе первоначальное решение районного суда. При этом в определении было указано, что в результате некачественно проведенной операции потерпевшему пришлось перенести еще одну операцию, длительное время истец испытывал физические страдания, передвигался на костылях. Кроме того занимаясь с детских лет спортом намеревался стать профессионалом, но в результате операции был лишен такой возможности. Во время лечения у него родился ребенок, которому он не мог оказать ни материальной, ни физической помощи3.

Судебная коллегия Верховного суда РФ при отмене решения кассационного суда обратила внимание на фактические обстоятельства, при которых был причинен вред. Но на те же фактические обстоятельства, должен был обратить внимание и Президиум Томского областного суда. И если Судебная коллегия Верховного суда, руководствовалась требованиями как разумности, так и, особенно в данном случае, справедливости, то Президиум Томского областного суда последний критерий, который, кстати, определяет этимологически содержание права, не приняла во внимание.

Мы предполагаем, что кассационная инстанция в силу специфики ее деятельности рассматривает жалобы, при дефиците времени и потому не всегда имеет возможность надлежащим образом вникнуть в проблему той или иной жалобы. Но, как нам кажется, рас-

3 Новая судебная практика по спорам о компенсации морального вреда и защите деловой репутации, сот. Д.А. Ждан-Пушкина. М., 2007 с. 31-33.

Бизнес в законе

сматривая материалы о возмещении ущерба, равно как и все остальные дела, судебные органы должны автоматически на первое место ставить принцип разумности и справедливости.

При этом, понятно, что не может быть принижено положение ч. 2 ст. 1101 об определении судом размера компенсации морального вреда в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и мучений, степень вины причинителя вреда, учет фактических обстоятельств при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего. Невыполнение уже одного из этих требований приводит к неразумному и несправедливому решению суда. Но суд, обладая свободой в рассмотрении дела, все же должен всегда ставить на первое место логико-психологическую сторону - разумность и справедливость.

В ч.1 ст. 1 ГК РФ не указан в качестве руководящего начала принцип справедливости. Но не потому, что он забыт. Он как синоним права не нуждается в отдельном закреплении. В современном законодательстве руководящие идеи и правила поведения возводятся в закон как презюмируемые принципы. Принцип социальной справедливости имеет морально-правовое содержание. Он обеспечивает соответствие между практической ролью индивидов в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, между трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами человека и их общественным признанием. Посредством права достигается наиболее оптимальная соразмерность между возможным и должным поведением и оценкой его результатов. Справедливость является также одним из ведущих начал в практике правового регулирования, при решении конкретных юридических дел (например, при назначении размера пенсии, выделении жилья, определении меры уголовного наказания)4.

В гражданском законодательстве он также разлит по всем нормам. Но если законодатель счел необходимым внести эту общую норму в содержание нормы особенной, то понятно, что положение разумности и справедливости необходимо здесь было необходимо выделить особо. Тем более, что категория моральный ущерб - это новый институт в российском законодательстве. Ранее считалось, что в социалистическом обществе моральный вред возмещению не подлежит. При этом в качестве основания неприемлемости возмещения приводился фарисейский довод, что личность советского человека находится на столь недосягаемой высоте, что ее нельзя оценивать на деньги5. Понятно, что подобный вздор сейчас не может приниматься во внимание и лучшей компенсации, чем материальное возмещение людьми не придумано. Перефразируя известную остроту У. Черчилля можно сказать, что денежное возмещение морального вреда худшее из решений за исключением всех остальных.

Но это требование разумности и справедливости, несмотря на ее изложенную повышенную актуальность, имеет оборотную сторону. Она заключается в недобросовестном использовании ее сторонами. Приведем определение Конституционного суда РФ по рассмотрению жалобы на нарушение конституционных прав п. 2 ст. 1101 Гражданского кодекса РФ. В рассмотрении жалобы было отказано, поскольку разре-

4 Хропанюк В.Н. Теория государства и права Издательство: ОМЕГА-Л Год издания: 2008 с. 5.

5 Гражданское право. Ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого т. 1 М., ПРОСПЕКТ 2003 с. 378.

шение вопроса о том, является ли обоснованным тот или иной размер компенсации морального вреда, взыскиваемый в пользу заявительницы, требует установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела, что к компетенции Конституционного Суда РФ не относится.

Согласно материалам в пользу гражданки А.А. Веретенниковой были взысканы денежные средства в возмещение вреда, причиненного ей в результате незаконных действий органов предварительного расследования, прокуратуры и суда; суд, учитывая фактические обстоятельства дела, индивидуальные особенности и характеристику личности А.А. Веретенниковой, тяжесть нравственных страданий, понесенных ею, а также исходя из положений статьи 1101 ГК Российской Федерации о необходимости учета требований разумности и справедливости, компенсировал А.А. Веретенниковой причиненный моральный вред в сумме 10000 руб.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.А. Веретенникова оспаривает конституционность положения пункта 2 статьи 1101 ГК Российской Федерации, согласно которому при определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. По мнению заявительницы, данным положением, как неопределенным по своему содержанию, а потому не обеспечивающим равенство прав граждан в отношениях с государством, в частности при определении судом размера компенсации морального вреда, причиненного гражданам незаконными действиями государственных органов, перечисленными в статье 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, были нарушены ее права и свободы, гарантированные статьями 2, 19 и 45 Конституции Российской Федерации6.

Мы здесь также не рассматриваем фактические обстоятельства дела, а лишь, предполагая добросовестное заблуждение со стороны истца по определению ей стоимости морального ущерба, в качестве рабочей гипотезы предположим намерение истца при любом аналогичном положении истребовать большую компенсацию, чем это следовало бы по справедливости. Трудность таких правовых ситуаций в их щепетильности. То обстоятельство, что категория морального ущерба более склоняется на психологическую сторону, приводит к существенным затруднениям в деятельности судов. Каждая из сторон желает поменьше дать и побольше взять, и не всегда просматривается «золотая середина». Именно поэтому в норме гражданского законодательства отсутствует какая либо детализация применения требований разумности и справедливости, как впрочем, и остальных критериев.

Гражданское законодательство, предусматривая в качестве способа защиты гражданских прав компенсацию морального вреда, устанавливает общие принципы для определения размера такой компенсации (статьи 151 и 1101 ГК РФ). Применяя правовое предписание к конкретным обстоятельствам дела, судья принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения, что не может рассматриваться как нарушение каких-либо конституционных прав и свобод гражданина7.

6 Определение конституционного суда РФ N 276-О от 15.07.2004 http://infopravo.by.ru/fed2004/ch04/akt17338.shtm

7 Определение Конституционного суда РФ ОТ 20.11.2003 N 404-О http://infopravo.by.ru/fed2003/ch02/akt12027.shtm

Требования разумности означают логичность и целесообразность принятого решения. Требования справедливости - беспристрастность, истинность и правильность решения на законных основаниях8. И в этом отношении для суда определен широкий простор, ибо неразумно и несправедливо при прочих равных обстоятельствах присудить компенсацию лицу, перенесшему страдания в результате причиненного вреда на неприкосновенность произведения или лицу перенесшему страдание с лишением его личного неимущественного права на здоровье, выразившемся в утрате зрения или слуха9.

Ряд авторов считают существенным требования, как разумности, так и справедливости при учете имущественного положения причинителя вреда, которые не должны отражаться на получение потерпевшим достойной компенсации10. То есть имущественная состоятельность является одним из оснований принятия решения про мотивам разумности и справедливости, так как «справедливость не позволяет, чтобы в интересах строго проведения начал возмещения морального вреда отдельные лица или даже целые семьи ввергнуты были в плачевные условия жизни»11.

К сожалению, в нашем законодательстве отсутствуют надлежащие методы точного определения размера компенсации. Везде законодатель дает простор судам, которые руководствуясь прямой пропорцией в зависимости от характера и степени страданий потерпевшего. В этом отношении О.В. Богданов полагает, что выходом может быть предложение на уровне Верховного суда РФ, единого для всех судов базисного уровня, который стал бы своеобразным ориентиром12.

Подводя итог данной работы, осмелимся привести следующие выводы.

Во-первых, было бы не лишним завязать дискуссию по поводу перестановки в ч. 2 ст. 1101 ГК РФ предложения по учитыванию разумности и справедливости в начало данной части. При этом формулировку: «должны учитываться требования разумности и справедливости» заменить фразой: «суд при определении размера компенсации морального вреда, руководствуется требованиями разумности и справедливости...» и далее по тексту.

Во-вторых, в отечественном законодательстве прецедент официально не является источником права, хотя на практике решения вышестоящих судов часто принимаются во внимание при разрешении споров. Роль прецедента в некотором смысле выполняют постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов по отдельным вопросам правоприменения. Известно, что английская прецедентная система имеет как недостатки, так и достоинства. Поэтому имеет смысл провести исследовательскую работу по возможности внедрения элементов судебного прецедента с соответствующими изменениями в Конституцию и текущее законодательство.

И, наконец, пока таких спорных нововведений нет, следует повысить качество судов по разрешению такой специфической категории дел как возмещение морального вреда. Но здесь уже необходимо повышать не только интеллектуальный уровень личного состава судов, но и обращать внимание на организационную сторону, в том числе и по увеличению судейских кадров, ибо каждое такое дело требует вдумчивого подхода, что требует времени, а загруженность судов не способствует индивидуальному подходу к гражданам.

Список литературы:

1. Беляцкин С. А. Возмещение морального (неимущественного вреда) М., 2005

2. Богданов О.В. Критерии определения размера компенсации морального вреда // Юрист №4 2008.

3. Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном праве. М., 2007

4. Гражданское право. Ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого т. 1 М., ПРОСПЕКТ 2003

5. Новая судебная практика по спорам о компенсации морального вреда и защите деловой репутации, сот. Д.А. Ждан-Пушкина. М., 2007

6. Определение конституционного суда

РФ N 276-О от 15.07.2004

|1йр://1п1:ор^о. Ьу. гиЯеС2004/с1104/ай17338.эМт

7. Определение Конституционного суда

РФ ОТ 20.11.2003 N 404-О

ИНр://1^оргауо. Ьу. гиЯеС2003/с1102/ай12027.эМт

8. Редько Е.П. К вопросу об определении размера компенсации морального вреда // Юрист № 10 2008.

9. Хропанюк В.Н. Теория государства и права Издательство: ОМЕГА-Л Год издания: 2008

10. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 2004

11. Юридическая энциклопедия под ред. Б.Н. Топор-нина М., ЮРИСТЪ 2001

8 Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном праве. М., 2007 с. 133.

9 Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 2004 с. 206.

10 Редько Е.П. К вопросу об определении размера компенсации морального вреда // Юрист № 10 2008.

11 Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного вреда) М., 2005 с. 63.

12 Богданов О.В. Критерии определения размера компенсации морального вреда // Юрист №4 2008.

Разумность в ч.2 ст.6 ГК РФ определяется как один из важнейших принципов гражданского права. В ГК говорится о разумной цене товара (ст. 524, 738), разумных расходах (ст. 520, 530, 744), разумных мерах, принимаемых к уменьшению убытков (ст. 404, 750, 962), разумном ведении дел (ст. 72, 76), разумной замене места передачи товара (ст. 524), разумном предвидении изменения обстоятельств (ст. 451), разумно понимаемых интересах (ст. 428). Особенно часто используется понятие разумных сроков (ст. 314, 345, 375 и др.).

Когда в законе говорится о разумной цене товара или разумных расходах, конечно, не имеется в виду, что цена или расходы обладают разумом. Разумными следует считать действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности реального субъекта в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.

Под разумной ценой и разумными расходами следует понимать такие цену и расходы, которые готов заплатить или понести разумный человек. Разумный срок - это время, необходимое разумному человеку для совершения действия (осуществления права или исполнения обязанности) в конкретном случае. Разумными являются действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей. А эти действия в основной массе стремятся к средней величине.

Однако уровень интеллекта, знаний и опыта абстрактного среднего человека не является одинаковым для всех случаев. Для элементарных действий он ниже, чем для сложных, требующих образования и специальных навыков. Например, действия среднего покупателя отличаются от действий среднего директора магазина. Последний осуществляет управленческие функции, что предполагает наличие у него правовых и экономических знаний, а также опыта управления торговыми предприятиями.

На первый взгляд может показаться странным, что слово «разумность», которое в обычном смысле обозначает интеллектуальную деятельность человека, как юридическое понятие характеризует объективную сторону его действий. Дело в том, что, оценивая разумность действий, мы не рассматриваем интеллектуальный или волевой элемент реальных действий конкретного субъекта. В этом случае проверяется возможность совершения определенных действий не конкретным лицом, а средним человеком. Мы говорим, что нормальный человек, желая совершить определенное действие (осуществить право или исполнить обязанность), был способен сделать это в конкретных условиях. При этом не имеет значения, знал ли конкретный субъект о последствиях своих действий, желал или не желал их наступления. Существенным является лишь то, что нормальный (средний) человек мог совершить в данной ситуации определенные действия. Таким образом, разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека.

Совершение неразумных действий является нарушением обязательства или деликтом и влечет договорную или внедоговорную ответственность. Каких-либо специфических последствий за неразумность закон не устанавливает.

В гражданском законодательстве советского периода понятие «разумность» не использовалось. Основным фактором, позволявшим обходиться без него, было то, что регулирование экономических отношений осуществлялось тогда с применением централизованного планирования. Это обеспечивало большую по сравнению с рыночной экономикой предсказуемость и определенность наиболее важных имущественных отношений. Однако, несмотря на отсутствие в ГК 1964 г. понятия «разумность», толковать и применять некоторые из его статей было невозможно без использования критерия среднего человека. Например, в ст. 224 ГК 1964 г. говорилось о праве суда уменьшить размер ответственности должника, если «кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял мер к их уменьшению». Какими должны были быть меры, о которых шла речь в этой норме? Единственно возможным критерием, который мог быть использован для оценки их достаточности, являлись возможные действия в данной ситуации нормального (среднего) человека. Показательно, что в ст. 404 действующего ГК, содержащей норму, аналогичную ст. 224 ГК 1964 г., говорится о «разумных мерах», которые должен принимать кредитор.

Для закрепления в законодательстве требования разумных действий может использоваться не только термин «разумность», но и другие слова и словосочетания. Так, ст. 441 ГК гласит: «Когда в письменной оферте не определен срок для акцепта, договор считается заключенным, если акцепт получен лицом, направившим оферту, до окончания срока, установленного законом или иными правовыми актами, а если такой срок не установлен - в течение нормально необходимого для этого времени». В данном случае под «нормально необходимым» следует понимать не что иное, как разумное время..

Категория «разумность» тесно связана с категорией «добросовестность». Несмотря на то что понятие «разумность» в долгое время законодательстве России отсутствовало, механизм сравнения с разумным человеком в нем был, так как он является необходимым элементом института ответственности, без которого любая система права не может обойтись. Когда в законе говорится «мог и должен был знать» или «мог и должен был предвидеть», имеется в виду, что разумный (средний) человек в данной ситуации был способен на это. Таким образом, для законодательного закрепления правила о самой легкой форме вины - небрежности всегда используется сравнение действий субъекта с действиями разумного человека. Вывод о том, что субъект «должен был знать», делается на основании того, что средний человек, принимая решения, оказавшись в конкретной ситуации, знал бы об определенных обстоятельствах. При этом разумность является критерием как небрежности, так и виновности в целом, потому что границей между виновностью и невиновностью является граница между невиновностью и небрежностью.

В качестве средства установления правила об ответственности, то есть критерия субъективной стороны правонарушения, понятие разумности будет использоваться всегда, имея при этом общеправовое значение. Как критерий правомерности объективных (физических) действий оно используется в специальных случаях, детальному анализу которых и посвящена настоящая глава.

Понятиями «добросовестность» и «недобросовестность» обозначается проявляемое в процессе совершения действий психическое отношение лица к предвидимому вреду или возможности его предвидения, имеющейся у среднего вменяемого (разумного) человека. Однако юридические последствия для участников гражданских правоотношений имеет не только разумное осознание ими противоправности своих действий и предвидение вреда, наступающего в результате их совершения, но и разумное осознание и предвидение иных обстоятельств, которые могут зависеть, а могут и не зависеть от их действий. Например, ст. 451 ГК говорит о «разумном предвидении изменения обстоятельств», а ст. 428 ГК - о «разумно понимаемых интересах». Кроме того, среднее осознание имеется в виду, когда формула «знал или должен был знать» используется не для обозначения недобросовестности лица.

Следовательно, среднее понимание и предвидение (психическая разумность), являющиеся элементами конструкции добросовестности, могут иметь и самостоятельное правовое значение. В российской судебной практике последнего времени уже можно встретить решения, в которых действия сторон оцениваются с точки зрения их соответствия требованию разумного предвидения.

В то же время в правовом регулировании имеется потребность оценки с точки зрения средней величины не только психических, но и основанных на них физических действий человека - физической разумности. Поэтому в конструкции многих гражданско-правовых норм используется критерий разумных действий: разумного выбора цены, разумных мер и т.д. Такие нормы обязывают субъекта помимо среднего осознания своих действий и предвидения вреда, наступающего в результате их совершения, соблюдать требование о том, чтобы эти действия были «не хуже средних». И если в силу требования о психической разумности лицо должно «осознавать и предвидеть не хуже среднего человека», то при наличии требования физической разумности оно обязано еще и «действовать не хуже среднего добросовестного человека», не допуская не только духовной, но и физической лени, некомпетентности и чрезмерного риска.

Когда в законе (ст. 428, 451 ГК) или в теории ответственности говорится о разумном «предвидении» и «понимании» (разумности психических действий), то имеются в виду действия среднего человека. В отличие от этого понятие «разумные физические действия» означает действия не просто среднего, но еще и добросовестного человека. Ведь средний человек может совершать средние действия и даже действия лучше средних для другого лица. Однако он же может совершать действия и хуже средних, причиняя вред другому лицу. Поэтому разумными физическими действиями следует считать не любые действия среднего человека, а лишь те, которые совершаются добросовестно, - средние действия субъекта, не желающего вреда контрагенту и предпринимающего все возможные усилия для его предвидения и недопущения.

Итак, для определения разумности мы используем понятие «добросовестность». Но ведь, определяя добросовестность, мы говорим о средних психических действиях, то есть используем понятие «разумность». Нет ли здесь ошибки, логического круга? Ошибки нет. Дело в том, что разумность психических действий (разумное осознание и предвидение) определяется без использования категории «добросовестность». Разумные психические действия отличаются от разумных физических действий тем, что они не затрагивают интересов других людей, а следовательно, не содержат нравственной окраски. Минимальное ожидаемое осознание собственных действий и предвидение их последствий присущи любому человеку, независимо от его моральных качеств. Оценивать такие средние действия с точки зрения доброй или недоброй совести нет необходимости. Таким образом, разумные психические действия - это действия среднего человека, а разумные физические действия- это действия добросовестного среднего человека.