Никита Колоколов, доктор юридических наук, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия НИУ ВШЭ, г. Москва.

К числу наиболее значимых событий 2013 года следует отнести введение на законных основаниях апелляции, многократно поруганной советской юридической наукой и возрожденной современными реформаторами. И хотя практика наглядно показывает эффективность апелляционного механизма, он пока не оправдывает ожиданий юридического сообщества.

Стороны к апелляции не готовы

Несмотря на то что опыт применения главы 45.1 "Производство в суде апелляционной инстанции" УПК РФ пока невелик, определенные выводы сделать уже можно.

Прав судья ВС РФ А. Червоткин, мудро заметивший, что "российская апелляция "отпочковывается" от кассации". Накануне введения в действие института апелляции многие участники процесса, в первую очередь адвокаты-защитники, грозились завалить апелляционные суды исследованием новых важных доказательств, но анализ их апелляционных жалоб, впрочем как и апелляционных представлений, позволяет сделать практически однозначный вывод, что основная нагрузка по сбору и закреплению доказательств по-прежнему лежит на следователе. Представленная им информация легко выдерживает как атаки защиты, так и строгость судебного контроля.

Что касается адвокатов-защитников, то объем новой информации, которую они представляют суду апелляционной инстанции, стремится к нулю. Максимум, на что они способны, - ходатайствовать о переоценке уже собранных и закрепленных следователем и судом доказательств. Совершенно очевидно, что полный повторный пересмотр уголовного дела для этого совершенно не нужен. Ранее с данной функцией всегда вполне успешно справлялась российская кассационная инстанция, всегда включавшая в себя элементы апелляции.

Так, в одном деле начальник оперативного отдела ФГУ "Исправительная колония N 17" УФСИН по Вологодской области России был за совершение целого ряда преступлений.

В апелляционной жалобе он просил отменить обвинительный приговор, рассмотреть заново его дело в полном объеме, постановить оправдательный приговор. Помимо этого, указал на несправедливость приговора (Апелляционное Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 12.04.2013 N 2-АПУ13-2).

Формально предмет апелляционного исследования - законность, обоснованность и справедливость обвинительного приговора. , подавший апелляционную жалобу, вправе заявить ходатайство об исследовании как старых доказательств (тех, которые уже были исследованы судом первой инстанции), так и новых.

В анализируемом примере особенным является то, что - бывший оперативный работник ФСИН, профессионал, прекрасно знающий, что такое доказательства, подтверждающие его вину, какова цена и значимость каждого из них. Из материалов уголовного дела следует, что он своевременно - на этапах возбуждения уголовного дела, предварительного расследования, разбирательства в суде первой инстанции - принял максимум мер к возможному парированию тех доказательств, которые изобличали его как преступника. полностью отрицал вину и игнорировал очевидные факты.

Отсутствие в жалобах стороны защиты ходатайств о непосредственном исследовании каких-либо доказательств - яркое свидетельство того, что органы предварительного расследования, первой инстанции отработали все доказательства полностью. Как видим, данный факт признан и стороной защиты, даже не помышляющей о необходимости повторного исследования каких-либо старых доказательств. При этом в ее распоряжении новых доказательств нет.

Очевидно, что понятийно-категориальный аппарат апелляции нуждается в серьезном совершенствовании. В первую очередь это касается таких ключевых категорий, как УПК РФ, апелляция, инициатор апелляции, содержание апелляционных жалоб, предмет обжалования, избрание судом метода материалов уголовного дела, режим участия осужденного в процессе, проверка судом материалов уголовного дела, способ изложения результатов проверки в апелляционном определении.

Ввиду инфантильности стороны защиты процесс по приведенному выше делу в суде апелляционной инстанции фактически был сведен к анализу письменных материалов уголовного дела. Выбор именно такого режима проверки предопределен позицией стороны защиты, которая не отрицала, что в суде первой инстанции по делу были исследованы все доказательства в полном объеме. Спор между сторонами - лишь в их оценке.
В таких условиях определенный интерес представляют суждения тех авторов, которые утверждают, что рассмотрение жалоб, аналогичных поданным стороной защиты, в классическом апелляционном процессе нецелесообразно, идеальным вариантом проверки состоявшихся по делу решений будет не устное, а письменное производство. Это прямо предусмотрено, например, в УПК Украины.

Анализируемый процесс показал, что классическая состязательная апелляция в России по-настоящему пока еще не заработала. Причина кроется в непонимании участниками ее сущности - возможности непосредственного исследования в судебном заседании старых доказательств, представлении суду второй инстанции новых доказательств.

Компания "Легис групп" 1 марта 2013 года организовала круглый стол "Обсуждение возможностей защиты при обжаловании приговора в связи с изменениями в УПК РФ, вступившими в действие с 1 января 2013 года". Цель данного мероприятия - определить перспективы адвокатской деятельности в условиях апелляции.

Участники круглого стола - в основном адвокаты, специализирующиеся в сфере уголовного судопроизводства. Беседа с ними показала, что об институте апелляции они имеют весьма туманное . Многие из них воспринимают апелляцию как обязательное повторное "полноразмерное" судебное разбирательство, проведение которого ими ничем не мотивируется.

При этом лишь 60% адвокатов заявили, что апелляция будет эффективным средством выявления и устранения нарушений законности. Оставшиеся 40% сказали, что никакого особого потенциала апелляция не имеет.

Впрочем, пять из шести опрошенных заявили, что апелляция все же предоставляет защитнику гораздо больше возможностей, чем кассация.

Адвокаты высказывают опасение, что судьи апелляционной инстанции будут покрывать ошибки судов первой инстанции. В апелляции дела по существу рассматривать не будут. Защитникам всячески будут препятствовать в предоставлении новых доказательств, в суть доводов апелляционных жалоб суды вникать не будут. Апелляция сведется к кассации.

О чем еще говорили адвокаты? Вот некоторые из их высказываний:
- "Состязательность? Кто вам об этом сказал?"
- "Судей еще только предстоит научить апелляционному производству" (в адвокатском сообществе встречается мнение, что учеба адвокату не нужна. - Прим. автора).
- "Нас пугает возможность поворота к худшему."
- "Наши участники процесса не умеют уступать друг другу."
- "Зачем нужна апелляция?"
- "Можно ли припасти доказательства на черный день?"
- "Судьи - "табуретки", "шапки", которые не знают дела, в процессе отмалчиваются."
- "Мы ждем от судов полной ревизии."

Как видим, адвокаты ничего не смогли рассказать ни о тактике, ни о стратегии своего поведения в судах апелляционной инстанции, более того, они зачастую путают свою точку зрения с доказанностью.

Эффективная апелляция

Появились апелляционные приговоры, которые наглядно демонстрируют качественно новый уровень экономии процессуального времени, совершенно недоступный "старой" кассации.

Органы предварительного расследования квалифицировали действия Ш. по п. "б" ч. 4 ст. 132 УК РФ. первой инстанции пришел к выводу, что содеянное виновным охватывает ч. 3 ст. 135 УК РФ. За совершение данного преступления Ш. назначено наказание - 6 лет лишения свободы.

Второй инстанции приговор отменил и новый, апелляционный приговор, которому по п. "б" ч. 4 ст. 132 УК РФ Ш. назначено 12 лет лишения свободы (Апелляционный приговор Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 17.07.2013 N 72-АПУ13-10).

Для российского уголовного процесса решение, безусловно, революционное, хотя не исключено, что со временем криминологи усомнятся в целесообразности подобных жестких решений.
Впрочем, затронутые вопросы находятся преимущественно за рамками уголовного процесса, мы же констатируем наглядный факт эффективной работы апелляционного механизма. В частности, до 1 января 2013 года уголовное дело Ш. еще долгое время "гуляло" бы инстанциям...

Существуют и иные наглядные примеры эффективности апелляционного механизма обжалования, проверки и пересмотра судебных решений в уголовном процессе.

Первой инстанции осудил Б. по ч. 4 ст. 111 УК РФ к 8 годам лишения свободы, в счет возмещения морального вреда с него взыскан 1 млн. руб.

В апелляционном представлении государственный обвинитель просил отменить данное решение ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, ибо Б., жестоко избивая потерпевшего, высказывал намерение его убить, и назначить виновному 17 лет лишения свободы.

Судебная коллегия ВС РФ приговор отменила, признала Б. виновным по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ и назначила ему наказание - 15 лет лишения свободы с ограничением свободы на срок 2 года.

С осужденного в счет возмещения морального вреда взыскано 1,5 млн. руб. (Апелляционный приговор Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 01.07.2013 N 33-АПУ13-4).

Апелляция есть - доктрины нет!

В Нижегородском областном суде 24 октября 2013 года состоялась всероссийская межведомственная научно-практическая конференция "Апелляция: реалии, тенденции и перспективы", которая была приурочена к 75-летию Нижегородского областного суда.

В работе конференции приняли участие ведущие процессуалисты России, в их числе Л. Воскобитова, Л. Головко, Л. Инжина, В. Лазарева, возглавляющие профильные кафедры ведущих юридических вузов, а также ряд иных известных теоретиков и практиков.

Запомнилось высказывание Л. Воскобитовой о том, что к учреждению апелляции готовились долго, однако она явилась юридическому миру неожиданно, как первый снег зимой. Сказано исключительно точно, ибо апелляция есть, а ее приемлемой доктрины нет. По нашему мнению, российская юридическая наука обладает пока лишь некой механической суммой отдельных знаний об апелляции, которым до истинного учения еще далеко. К этому следует добавить, что подавляющее большинство организаторов апелляции получили юридическое образование при советской власти, максимум в постсоветский период, в течение которого апелляция по-прежнему была не в чести. Опрос практиков показывает, что многие из них против апелляции.
Рассуждая об апелляции, нельзя забывать, что речь идет лишь об одном элементе сложнейшей системы контроля в судопроизводстве. Именно системность последнего требует, чтобы апелляция как разновидность обжалования, проверки и пересмотра судебных решений была гармонично вписана в процесс.

Если говорить просто о сложном, то апелляционную инстанцию легко можно "перегрузить", если упадет качество работы суда в первой инстанции. Производство в апелляции неизбежно затормозится, если не будет налажен надлежащим образом фильтеринг (термин предложен В. Зорькиным) жалоб и представлений. В текущий момент времени приходится констатировать, что настоящих апелляционных жалоб практически нет. И это неудивительно, ведь в российском процессе, особенно в уголовном, стороны обозначены лишь номинально.

Судьи низовых судов утратили страх, ибо практически полностью исчезла опасность возвращения уголовного дела на новое судебное разбирательство, у них появилась и крепнет надежда, что за них все сделает вторая инстанция. Но ее мощности на это не рассчитаны.

Более того, многие неверно трактуют принцип свободы обжалования: в большинстве своем необходимости подавать дело в второй инстанции нет.

__________________

Что такое судебная ошибка? Ошибка - термин не юридический, а математический. Большая Советская Энциклопедия толкует ошибку как просчет, погрешность, промах, отклонение результатов измерений от истинных значений измеряемых величин.

Наряду с термином судебная ошибка в литературе используется как тождественное понятие нарушение законности. Это юридический термин. В уголовно-процессуальной литературе высказывается мнение, что незачем вводить не юридический термин, когда можно использовать понятие нарушение законности. Судебная ошибка - это нарушение закона, законности. Следовательно, понятие судебная ошибка гораздо уже, чем термин нарушение законности. Допустить нарушение законности можно различными путями: преднамеренно нарушить нормы материального или процессуального права или допустить судебную ошибку - действие, не приводящее к достижению поставленной цели - установлению истины по каждому делу, - принятие неверного решения в уголовном судопроизводстве.

Судебная ошибка может быть допущена только судом - государственным органом или должностным лицом. Ненадлежащее исполнение своих обязанностей другими участниками процесса представляют собой лишь причины допущения судебных ошибок. Распространенной причиной судебных ошибок является дача заведомо ложных показаний и непреднамеренная ошибка в свидетельских показаниях. Лжесвидетельство в отличии от добросовестного заблуждения свидетеля уголовно наказуемо, но и преднамеренная ложь, и непреднамеренная ошибка влекут за собой одно последствие - судебную ошибку.

Суть судебной ошибки состоит в том, что она несет в себе негативные последствия, является нарушением закона и влечет за собой вынесение несправедливого, незаконного и необоснованного решения.

Выявить и перечислить все судебные причины судебных ошибок невозможно. Самыми распространенными среди них являются непрофессионализм судей, некачественное предварительное расследование, несоблюдение норм материального и процессуального права, ненадлежащая кадровая политика, несовершенство и пробелы законодательства и др. Н.Д. Добровольская делит причины судебных ошибок на субъективные и объективные.

Первые, это: неполнота и односторонность расследования, недостаточное использование судьями контролирующих возможностей в стадии подготовки рассмотрения дела в судебном заседании; недостаточность непрофессиональных знаний и опыта работы у некоторых судей; небрежное отношение и невнимание судей к решению существенных вопросов рассматриваемых дел; недостаточное критическое отношение к материалам и выводам предварительного следствия.

Вторые - наличие в ряде уголовно-правовых норм оценочных понятий, существование которых объективно не исключает условий для различного толкования и оценке конкретных обстоятельств дела или отдельных юридических признаков совершенного преступления; трудности квалификации преступлений, возникающие при рассмотрении ряда категорий дел; выяснение в процессе судебного разбирательства новых фактов, которые могут быть получены и в результате представления дополнительных материалов в кассационную инстанцию, которые были неизвестны на предыдущих стадиях процесса; специфика действующего порядка назначения судебного заседания.

Представляется, что неукоснительное соблюдение судьями норм материального и процессуального права, выполнение ими рекомендаций, содержащихся в постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ приведет к повышению качества правосудия, эффективности принимаемых мер по предупреждению преступлений и избежанию судебных ошибок.

Суд может допустить судебную ошибку по любой норме материального и процессуального права, поэтому перечислить все возможные ошибки не реально. Можно затронуть наиболее распространенные и значимые. Нередки случаи отмены приговоров из-за нарушений требований ст.ст. 68 и 314 УПК РСФСР, когда в приговоре не содержится описания преступного деяния, способов его совершения, доказательств, на которых основаны выводы суда или же фактические обстоятельства не соответствуют выводам, изложенным в решении.

Но не малая часть судей и представителей юридической науки не считают важной задачей обеспечение своевременного рассмотрения дел в судах. Естественно, законность приговора важнее, чем срок его вынесения. Длительные сроки рассмотрения дел приветствуются как средство укрепления законности (не назначая к слушанию и не рассматривая подолгу дела, судьи, якобы, глубже изучают их).

На практике же судьи подменяют разъяснение прав пересказом содержания соответствующей статьи УПК. Зачастую незнание или непонимание участниками процесса своих прав ведет к совершению судебной ошибки.

Н. А. Колоколов

Ошибаться - значит действовать неправильно. Причем не умышленно. "Опыт свидетельствует, что разбор дела в одной инстанции, несмотря на все заботы о надлежащем построении его, оставляет возможность ошибки в приговоре". Иными словами, суд, как и любой иной орган государственной власти, от принятия ошибочного решения не застрахован. Сказанное означает, что участники процесса, а равно общество в целом вправе подозревать, что вынесенное судом решение ошибочно, поскольку оно может базироваться на неправильных действиях суда. В этой связи современное законодательства всех государств, как правило, предусматривает наличие паузы между оглашением итогового судебного решения и приданием ему законной силы. В период такой паузы участники процесса, общество (представляемое, например, прокурором) обязаны: проанализировать результаты судебной деятельности; в случае несогласия с ними обжаловать судебное решение, иным законным путем выразить свое с ним несогласие.

"Обжалование должно содержать в себе указание определенного требования или домогательства", или, говоря современным языком, жалоба должна содержать указание на конкретную судебную ошибку (равно ряд таковых). Иными словами, жалоба на судебное решение, как и любой иной процессуальный документ, должна быть мотивированной. Экономии процессуальных ресурсов, скорейшему достижению целей судопроизводства способствует единообразное понимание всеми его участниками, а равно обществом сути такого явления, как судебная ошибка, наличие механизма эффективного исправления судебных ошибок. Качество работы такого механизма в значительной мере предопределено его социально-политической востребованностью, наличием необходимых для его существования и работы ресурсов.

Отсутствие четкого определения понятия "судебная ошибка", злоупотребление сторонами правом на обжалование, с одной стороны, несовершенство механизма исправления судебных ошибок - с другой, ведет к коллапсу судебной деятельности по исправлению судебных ошибок, подмене данного направления судебной работы неоправданным вмешательством вышестоящих судебных структур в решения судов первой инстанции.

Судебные ошибки как социально-правовое явление, деятельность судебных инстанций по их исправлению перманентно находится в призме научного познания. С сожалением приходится констатировать, что уровня знаний, достаточного для уверенной работы судов по выявлению и устранению судебных ошибок, в России пока не нет. Сложившаяся ситуация обусловлена многими причинами. Рассмотрим некоторые из них.

Судебная ошибка подавляющим большинством теоретиков и практиков понимается слишком узко, обычно не более чем ошибка конкретного судебного составе в сборе и оценке доказательства, в применении норм материального и процессуального права.

Такой подход к проблеме вырывает суд из социально-правовой действительности, несмотря на то, что ошибочная работа судов, как составной части государственного аппарата, заранее предопределена ошибками в выборе государственной политики в целом. В данном случае вполне допустимо говорить о массовом обмане народа на государственном уровне. Например, как иначе следует расценивать массовое вынесение судами заведомо неисполнимых решений по взысканию "среднепотолочных" сумм в пользу так называемых "обманутых вкладчиков" (по существу, жертв мошеннических афер, осуществленных с молчаливого согласия правоохранительных структур) в первой половине 90-х годов прошлого века.

Или возьмем проблему чрезмерной формализации следственной, прокурорской и судебной деятельности. В 1996 г. российские правоприменители получили самый суровый за всю новейшую историю Уголовный кодекс. Уже первые годы его действия показали, что в места лишения свободы направляется людей гораздо больше, чем они в состоянии "переварить". Бездумная криминализация середины 1990-х гг., острие которой, как показала практика, было направлено преимущественно против "мелких воришек", обернулась регулярными массовыми амнистиями, а также "тайной амнистией" 2002 г., когда путем введения промежуточного закона в виде изменений в ст. 7.27 КоАП из мест лишения свободы в спешном порядке освободили всех, кто отбывал наказание за хищение трех долларов США!

А что же правоприменители: следователи, прокуроры да судьи? Увы, не смогли уяснить своей истинной высокой роли. В своих актах они продублировали ошибки законодателя, наивно предполагая, что их предназначение заключается только в следовании "букве закона". Результат формального применения норм права общеизвестен: вся страна смеялась, когда "по закону" был заключен в камеру подросток, похитивший пятерых хомячков. Данный пример следовало бы рассматривать не более чем курьез, если бы он не был растиражирован. Арест, осуждение и затем амнистирование - не что иное, как брак в работе правоохранительной системы в целом, судов - в частности, ибо в результате подобной деятельности бессмысленно рвутся социальные связи, на восстановление которых уходят многие годы.

Государственный обвинитель, выходя к "барьеру", судья подписывающий приговор, каждый раз обязаны подумать, как их действия оценят потомки, спустя период времени, равный, как минимум, сроку назначенного наказания. В 2003-2006 гг. в России на миллион разрешенных судами уголовных дел приходилось примерно столько же материалов по приведению ранее постановленных приговоров в соответствие с действующим законодательством. В основном, конечно, данная деятельность носит формальный характер, однако встречаются и ситуации, о которых можно сказать: суд, постановляя приговор, забыл, что он должен быть не только законным, обоснованным, но и справедливым. Общеизвестно, что для общества в целом последний параметр на много порядков важнее, чем два предыдущих.

С другой стороны, основная масса выявляемых вышестоящими судами ошибок имеет явно надуманный характер, поскольку обнаруженные "неправильности" формальны, а их игнорирование нисколько не влияет на конечный результат по делу.

Например: в течение длительного периода времени в качестве существенной расценивалась ошибка, если следственные действия проводились следователем без принятия уголовного дела к своему производству. В таком случае состоявшиеся судебные постановления по делу отменялись, а уголовное дело возвращалось прокурору для проведения дополнительного расследования.

В настоящее время такого механизма устранения судебных ошибок, как дополнительное расследование, законодателем не предусмотрено. Означает ли сказанное, что суд оказывается заложником допущенной следователем ошибки, правосудие не свершится, поскольку следователь забыл вовремя подшить формальный акт, а прокурор, а затем и суд первой инстанции это проглядели?

Практика Конституционного Суда РФ свидетельствует, что нет. Из Определения Конституционного Суда РФ от 02.02.2006 № 57-0 "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Всеволожского городского суда Ленинградской области о проверке конституционности ч. 2 и 5 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" следует, что суды, в том числе и по собственной инициативе, вправе "возвращать дело прокурору в случаях, когда в досудебном производстве допущены существенные неустранимые в судебном производстве нарушения уголовно-процессуального закона, которые влекут лишение или стеснение гарантируемых законом прав участников уголовного судопроизводства, являются препятствием для рассмотрения уголовного дела, исключая возможность реализации судом возложенной на него Конституцией функции осуществления правосудия". Такой подход к решению проблемы гарантирует "право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба".

Как видим, чтобы не оказаться в заложниках надуманных формальностей, общество обратилось к априорным знаниям и с легкостью "реанимировало" институт дополнительного расследования. Такой подход к решению проблемы настолько понравился правоприменителю, что ежегодно этим способом исправляется до 50 тыс. ошибок, допущенных органами предварительного расследования и прокурорами.

На первый взгляд, выход из проблемы найден. Возникают вопросы: единственный ли, лучший ли? Безусловно, не единственный и не лучший! В подавляющем большинстве государств, в том числе и в странах СНГ и Балтии, которым в качестве базовых моделей уголовно-процессуального законов достались советские уголовно-процессуальные кодексы, они уже существуют.

Например, в ст. 326 Уголовно-процессуального кодекса Республики Молдова прокурор, участвующий в рассмотрении уголовного дела по первой инстанции, вправе изменить своим постановлением предъявленное в ходе предварительного расследования обвинение на более тяжкое, если исследованные в судебном заседании доказательства неопровержимо свидетельствуют о том, что подсудимый совершил более тяжкое преступление, чем то, которое вменялось ему в вину ранее, и довести до сведения подсудимого, его защитника и, в зависимости от обстоятельств, его законного представителя новое обвинение.

Еще лучше, когда окончательное обвинение формулируется стороной обвинения уже по итогам судебного разбирательства. В принципе, в российском уголовном процессе все именно так и происходит, ибо суд, постановляя обвинительный приговор, разрешает дело не в объеме обвинения, предъявленного следователем, а в объеме обвинения, поддержанного государственным обвинителем в судебных прениях.

Справедливо возникает вопрос, зачем же в таком случае последний на протяжении всего судебного следствия "стреножен" вынесенным несколько месяцев тому назад документом органов предварительного расследования?

Столкнувшись с перечисленными проблемами, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда оказалась дальновиднее. Выявив факт отсутствия в деле постановления о принятии дела следователем к своему производству, она не сочла нужным относить данную ошибку к перечню существенных, поскольку "это не привело к лишению или какому-либо ущемлению прав участников процесса, не повлияло и не могло повлиять на полноту и объективность расследования, а также на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора (определение Следственного комитета Верховного Суда РФ по делу Мамаева от 16.11.2006 № 20-006-50).

Как видим, возникновение многих судебных ошибок предопределено отсутствием четкой правоохранительной политики, несовершенством текущего законодательства, а также низким профессионализмом исполнителей.

Природа ошибок предполагает выбор алгоритма их исправления. Например, необоснованное осуждение или необоснованное оправдание предполагает наделение контрольной инстанции правом и возможностям пересмотра дела с постановлением нового приговора.

Система - совокупность взаимозависимых элементов, образующих определенную целостность. Уголовно-процессуальный кодекс - единая система процессуальных институтов, норм и правил. Основными показателями качества уголовного судопроизводства сегодня являются: его соответствие мировым стандартам, правосознанию общества. Непосредственно общество, а равно свойственные ему социально-политические и государственные институты - среда, в которой предстоит действовать Уголовно-процессуальному кодексу. Удалось ли законодателю в 2001 г. решить поставленную перед ним задачу: создать действительно новый, гармоничный в юридико-техническом отношении УПК? Соответствуют ли содержащиеся в нем нормы и правила правосознанию российского общества, в первую очередь, запросам правоприменителя?

УПК оценивают по-разному. Четвертьвековой опыт служения уголовному судопроизводству позволяет автору сделать вывод: принципиальных изменений в отечественном уголовном процессе пока не произошло! Как и в период сталинизма, насилие - "повивальная бабка" уголовно-процессуального доказывания, а судебное разбирательство - фарс, ибо "сказанное следователю, дороже произнесенного в суде". В России по-прежнему нет сторон, так как за результаты рассмотрения уголовного дела перед обществом отвечает только суд. Нет у нас и самого главного - самостоятельного суда первой инстанции, поскольку им, как и раньше, руководит вышестоящий суд, который согласно сохранившейся с прежних времен концепции, не исследуя доказательств, вправе навязать первой инстанции свой подход к оценке доказательств.

А где же совокупность процессуальных гарантий, которой так хвастались авторы УПК? Они, как и прежде при "социализме", ширма, за которую уже научился прятаться российский правоприменитель образца XXI в.

Почему это произошло? Причин множество. В рамках системного анализа вес они легко узнаваемы. Вот наиболее существенные из них. Чтобы УПК работал, он должен соответствовать социально-политическим условиям, которые в значительной степени предвосхищают взаимоотношение общества (в лице государства) с преступником. Истории известны два варианта таких отношений. Первый: преступник - враг! Любое взаимодействие с ним (в том числе, и выгодное для потерпевшего) недопустимо. У преступника есть только одно право - каяться. А уж казнить его или миловать - право общества, государства, суда. Второй вариант: преступник - сторона в правоотношении, с которой желательны любые взаимовыгодные связи.

Лучшие мировые стандарты уголовного судопроизводства свойственны демократическим обществам. Они давно согласились на сотрудничество с преступником, пошли по пути формирования неформального состязательного уголовного процесса, в результате чего смогли минимизировать конфронтацию в уголовном судопроизводстве между сторонами и, как следствие этого, резко удешевить его. В данном случае объем ограничения прав и свобод личности, привлекаемой к уголовной ответственности, в значительной степени предопределен, прежде всего, поведением стороны защиты.

Там, где "чистосердечное признание - прямая дорога в тюрьму", стороне обвинения, как и раньше, приходиться тратить народные деньги на доказывание очевидного. Наше общество (а вместе с ним и ученый мир, и законодатель), провозгласив состязательность в качестве основополагающего принципа уголовного процесса, лукаво не сочло нужным наполнить его необходимым содержанием, а именно: по-настоящему заинтересовать сторону защиты в сотрудничестве со стороной обвинения.

Препятствует сотрудничеству сторон, а следовательно, и гармонизации процесса обязанность следователя: вменить лицу в вину тот объем преступных действий, который будет не менее установленного спустя продолжительный период времени в суде! Результат наличия в УПК данной базовой конструкции плачевен! Следователи вынуждены либо завышать объем обвинения, либо уходить от его конкретизации. И после этого сторона обвинения рассчитывает, что обвиняемый (подсудимый) облегчит ей работу, пойдет с ней на сотрудничество, признает вину полностью? Рожденный "на пустом месте" спор загромождает все дальнейшее разбирательство.

А достижима ли истинная состязательность в уголовном процессе, в котором возбуждение уголовного дела и предварительное расследование выведены из компетенции суда? Особенно если учесть, что право назвать информацию доказательством отдано офицерам в погонах, ведомых в бой с преступностью генералами! Там, где война, там - свои законы. Как свидетельствует обширная судебная практика, фальсификация доказательств по уголовным делам в значительной степени обусловлена пребыванием следователя в подчинении у структур, должностью отвечающих за раскрытие конкретного преступления. "Клеймо качества" на доказательственную информацию вправе ставить только суд, ибо только эта инстанция по-настоящему защищена от произвола отдельной личности.

А каким образом содержащийся под стражей человек, не имеющий к тому же доступа к добросовестному адвокату, в течение многих месяцев (а то и лет) может состязаться со следователем, за которым сосредоточена вся мощь государства?

А чего стоит отказ авторов УПК от института апелляции по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях? Суды кассационной инстанции, не выслушав ни осужденного, ни потерпевшего, ни свидетелей, сохранили за собой право переоценки всей совокупности доказательств, направления дела на новое судебное разбирательство. В таких условиях суду первой инстанции, чтобы в очередной раз не оскандалиться с отменой приговора, волей-неволей приходится следить за тем, чтобы его свобода в оценке доказательств не вышла за рамки усмотрения вышестоящей инстанции.

Противоречит здравому смыслу и отказ авторов УПК от действенных механизмов исправления ошибок. В результате этого ежегодно имеем до 50-60 тыс. производств по исправлению ошибок, допущенных органами предварительного расследования, вообще за пределами уголовно-процессуальных регламентации, 20 тыс. раз в год дела из кассации возвращаются в суды первой инстанции для исправления тех ошибок, с которыми легко справилась бы апелляция.

Таким образом, провозглашенные авторами УПК в качестве основополагающих принципы состязательности сторон (ст. 15) и свободы оценки доказательств судом первой инстанции (ст. 17) нс более чем блеф! Допущенные участниками уголовного процесса ошибки исправлены быть не могут, следовательно, предложенная авторами УПК система производства не способна к самосовершенствованию.

УПК - неудачный компромисс между желанием достичь в уголовном судопроизводстве мировых стандартов и нежеланием общества, а вместе с ним авторов УПК кардинально решить проблемы уголовного процесса: обеспечить необходимые условия для формирования истинной состязательности сторон, гарантировать независимость суда первой инстанции, предусмотреть действенные механизмы исправления следственных и судебных ошибок.

Предполагалось, что УПК как системный правовой акт с его высокими требованиями окажет положительное влияние на среду, в первую очередь на правоприменителя. Этого не произошло. Более того, отказ авторов УПК от регламентации целого ряда проблемных вопросов разрушил у правоприменителей уважение к "букве" закона, в результате чего ей на смену пришел произвол.

Нетрудно заметить, что УПК по юридико-техническому качеству существенно уступает Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. - системе куда более гармоничной и более адекватной как требованиям времени, так и правосознанию граждан Российской Империи.

ИСПРАВЛЕНИЕ СУДЕБНОЙ ОШИБКИ В ГРАЖДАНСКОМ И АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ

План

Введение.

1. Право на устранение судебной ошибки составная часть права на судебную защиту

2. Причины возникновения судебных ошибок

3. Проблемы системы судов гражданской юрисдикции

Заключение.

Библиография

Введение

Судебная защита нарушенных прав и свобод предполагает целостность составляющих её компонентов: права на обращение в суд и рассмотрение дела с вынесением итогового постановления; устранение судебной ошибки; исполненеие судебного акта. Для устранения судебной ошибки законодателем предусмотрены различные способы, установлена сложная инстанционная система. Процессуальная кодификация 2002 г. не в полной мере оправдала надежды на усовершенствование системы пересмотра судебных актов. Вместе с тем, возрастающая активность субъектов процессуальных отношений, осваивающих ранее не используемые способы защиты, вплоть до обращения в Европейский суд по правам человека, свидетельствует об общественной потребности в более чёткой и современной законодательной разработке указанной сферы. Такая разработка, в свою очередь, невозможна без предварительных научных исследований.

Комплексных исследований на предмет оптимальной модели такого компонента судебной защиты как устранение судебных ошибок в новых общественно-экономических условиях и на базе процессуальной кодификации 2002 г. не проводилось. После принятия ГПК и АПК РФ в 2002 г. в науке наблюдается с одной стороны, несомненный интерес к теме пересмотра судебных актов (что само по себе – показатель актуальности). Но, с другой стороны, отсутствуют исследования системы пересмотра в целом. Принято исследовать отдельные способы пересмотра как стадии процесса. Таким способом исследованы: надзорное производство в гражданском процессе (Балашова И.Н., Никоноров С.Ю., Новик-Качан М.Ю., Рехтина И.В., Соколова С.В.); кассационное производство в гражданском процессе (Жукова О.В., Маняк Н.И.); апелляционное производство в гражданском процессе (Борисова Е.А., Караваева Е.В., Осипова М.С., Смагина Е.С., Степанова Е.А.); надзорное производство в арбитражном процессе (Ефимов А.Е.); кассационное производство в арбитражном процессе (Арсёнов И.Г., Губин А.М., Дерюшкина Т.А., Кожемяко А.С., Нагорная Э.Н., Скворцов О.Ю.); апелляционное производство в арбитражном процессе (Грязева В.В., Орлов М.А., Сметанников А.Е.); апелляционное и кассационное производство в арбитражном процессе (Подвальный И.О.). Отдельные виды пересмотра исследуются, таким образом, вне взаимных связей, без учёта системной зависимости друг от друга, без учёта единства гражданской юрисдикции. Исследование Е.Н.Сысковой «Проблемы совершенствования системы пересмотра судебных актов в гражданском судопроизводстве Российской Федерации» относится к 2001 г., т.е. к периоду, предшествовавшему процессуальной кодификации 2002 г. и только к гражданскому процессу. Работа В.В.Ефимовой «Контроль в арбитражном процессе как способ устранения судебных ошибок» выполнена в 2004 г., но относится исключительно к арбитражному процессу и сконцентрирована вокруг понятий «контроль» и «надзор». Следует отметить, что все перечисленные иследования представлялись на соискание ученой степени кандидата юридических наук.

Значительный вклад в развитие процессуальной науки внесли докторские диссертации И.М.Зайцева «Теоретические вопросы устранения судебных ошибок в гражданском процессе» (1987 г.); К.И.Комиссарова «Теоретические основы судебного надзора в сфере гражданского судопроизводства» (1971 г.); П.Я.Трубникова «Пересмотр в порядке судебного надзора решений, определений, постановлений в советском гражданском процессе» (1969 г.). Однако, данные исследования проводились на базе иного законодательства, в других общественно-экономических условиях и при ином понимании сущности судебной деятельности.

Единственным до настоящего времени комплексным исследованием проблем пересмотра судебных актов в гражданском и арбитражном процессах может быть названо диссертационное исследование Е.А.Борисовой «Теоретические проблемы проверки судебных актов в гражданском, арбитражном процессах». Однако, задачи у этого исследования были другие – показать необходимость концентрации усилий на ординарных способах пересмотра. Кроме того, объектами исследования не стали кассационное производство в арбитражных судах , пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам.

Системного, комплексного исследования пересмотра постановлений как механизма для устранения судебных ошибок, до настоящего времени не проводилось. Между тем, в современных условиях, учитывая, что именно устранение судебных ошибок признается компонентом судебной защиты, необходимо разработать эффективный механизм такого устранения. Это возможно, если подвергнуть исследованию все без исключения способы и возможности пересмотра судебных актов: возможности суда по пересмотру собственного постановления, возможности, предоставляемые для пересмотра не вступивших в законную силу судебных актов; возможности по пересмотру вступивших в законную силу постановлений, включая пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам; причем в сравнительном и системном анализе этой деятельности в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Кроме того, необходим анализ категории «судебная ошибка», определение её признаков, поскольку именно её выявление и устранение составляет содержание деятельности вышестоящих инстанций. При этом, необходимо исследовать особенности доказывания судебной ошибки, поскольку они определенным образом взаимосвязаны с пределами рассмотрения и полномочиями контролирующих судов. Только такой подход позволит говорить о выработке положений по совершенствованию пересмотра судебных актов как компонента судебной защиты.

Предметом исследования является сущность судебной ошибки и механизм её устранения в качестве одного из компонентов судебной защиты..

Задачи состоят в изучении феномена судебной ошибки

Теоретическую основу исследования составили труды учёных: Т.Е. Абовой, С.М. Амосова, А.Т. Боннера, Е.А. Борисовой, Е.В. Васьковского, М.А. Викут, Н.М. Вопленко, А.С. Грицанова, Г.А. Жилина, В.М. Жуйкова, И.М. Зайцева, А.Г. Коваленко, К.И.Комиссарова, Л.Ф. Лесницкой, Т.Н. Нешатаевой, Г.Л. Осокиной, Ю.А. Поповой; И.В.Решетниковой, Т.В. Сахновой, М.К. Треушникова, П.Я. Трубникова, А.В. Цихоцкого, Н.А. Чечиной, М.С.Шакарян, В.М. Шерстюка, М.К. Юкова, Т.М. Яблочкова, В.Ф. Яковлева, В.В. Яркова и других.

1. Право на устранение судебной ошибки составная часть права на судебную защиту

Разрешая дело, суд выражает свою волю в конкретном судебном акте. С учётом правовой позиции Конституционного Суда, понятием «осуществление правосудия» охватывается принятие судебных актов, которыми дела разрешаются по существу и которыми определяется материально-правовое положение сторон. В гражданском и арбитражном процессе этим признакам отвечают: решение; судебный приказ; определение об утверждении мирового соглашения и прекращении производства по делу; определение о принятии отказа истца от иска и прекращении производства по делу. Такие постановления по своей сущности являются итоговыми. Но для реализации защиты нарушенного права наличия такого постановления ещё недостаточно, поскольку проигравшая сторона может обжаловать решение, а впоследствии препятствовать его исполнению. Ещё одна значимая правовая позиция Конституционного Суда, неоднократно высказанная им в различных постановлениях, состоит в том, что право на судебную защиту предполагает охрану прав и интересов ещё и от ошибочных решений Возможность пересмотра дела вышестоящим судом должна быть не просто гарантирована, она должна представлять эффективный механизм. Причём речь идёт об устранении судебной ошибки, как едином механизме, эффективность которого зависит от того, какой способ устранения предусмотрен законодателем.

Устранение судебной ошибки вышестоящим судом является одним из трёх необходимых компонентов судебной защиты, без которых нельзя утверждать, что судебная защита состоялась. Первый из них – обращение к суду и рассмотрение дела судом первой инстанции с принятием итогового постановления по делу является, безусловно, обязательным. Второй и третий компоненты – устранение судебной ошибки и исполнение судебного акта – должны быть гарантированы государством в качестве эффективных средств правовой защиты и задействуются заинтересованными лицами по необходимости.

Необходимо производить разграничения между деятельностью судьи по рассмотрению дела и непосредственным результатом этой деятельности. О достижении цели гражданского судопроизводства можно говорить только после разрешения дела по существу и вынесения итогового судебного акта. Те нарушения, которые допущены судом во время судебного разбирательства, судебной ошибкой считаться не могут, поскольку они ещё не отражены в окончательных выводах суда и до удаления в совещательную комнату суд может их сам устранить. Следовательно, судебная ошибка как проявление недостижения целей судебной деятельности, может быть исключительно узким понятием. О судебной ошибке можно говорить применительно к состоявшемуся судебному акту, разрешающему дело по существу. Последний выступает средством достижения целей судебной деятельности, а судебная ошибка появляется там, где эти цели не достигнуты.

Судебную ошибку нельзя понимать исключительно как правонарушение. Выявлять и устранять судебные ошибки необходимо вне зависимости от того, совершены они по вине судьи или без таковой. Вина судьи не может выступать в качестве обязательного признака судебной ошибки. Целью гражданского судопроизводства является защита прав тех субъектов, чьё дело рассматривается в суде. Недостижение этих целей наступает совсем не обязательно по вине судьи. Тем не менее, такая безвиновная ошибка тоже требует устранения.