Судебное доказывание - это деятельность сторон, других лиц, участвующих в деле, и суда, направленная на установление обстоятельств, имеющих значение для дела, и обоснования выводов о данных обстоятельствах. Процесс судебного доказывания направлен на получение верных знаний об обстоятельствах дела, необходимых и достаточных для вынесения обоснованного судебного решения. Но из каких же стадий складывается процесс доказывания: где его отправная точка, где завершающая? Данный вопрос в науке гражданского процессуального права является дискуссионным, и единого ответа на этот вопрос не сложилось.

О.В. Баулин пишет о том, что «доказательственная деятельность является единой по характеру, однако в ее структуре могут быть выделены определенные элементы (этапы), различающиеся направленностью на достижение определенной процессуальной цели. К элементам доказывания следует относить определение круга искомых фактов - предмета доказывания, собирание доказательств, их раскрытие, исследование и оценку, а также установление обстоятельств дела» . Иную позицию занимает М.К Треушников., выделяя утверждение о фактах, указания заинтересованных лиц на доказательства, представление доказательств, истребование доказательств судом по ходатайству лиц, участвующих в деле, исследование доказательств, оценку доказательств . Проблема раскрытия доказательств заключается в том, что нормы гражданского процесса, регулирующие данный институт, вызывают ряд дискуссий.

Процессуальное законодательство, оперируя термином «раскрытие доказательств», не содержит его понятия, не определяет особенности данного института. Ю.В. Кайзер пишет о том, что «без установления сущности и понятия «раскрытие доказательств» невозможно в полной мере осознать значимость описываемого явления для доказательственной деятельности в гражданском процессе» .

В настоящее время существует множество позиций относительно понятия «раскрытие доказательств». Так, например, О.П. Чистякова говорит о том, что в соответствии с требованиями судьи раскрыть доказательства стороны на собеседовании должны информировать судью и друг друга об имеющихся в их распоряжении или в распоряжении иных лиц доказательства, которые они собираются представить в обоснованием своих требований или возражений, и основном содержании этих доказательств.

Д.Г. Фильченко понимает под раскрытием доказательств «деятельность, осуществляемую для уведомления всех участвующих в деле лиц об имеющихся у конкретного участника процесса доказательствах либо о доказательствах, которыми участвующее в деле лицо намеревается воспользоваться в процессе, и (или) для предоставления возможности всем участвующим в деле лицам ознакомиться с имеющимися доказательствами и содержанием каждого из них» .

Проанализировав данные понятия, можно выявить общее направление в установлении отличительных признаков данного этапа судебного доказывания и определить понятие «раскрытие доказательств».

Под раскрытием доказательств следует понимать деятельность лиц, участвующих в деле, по заблаговременному (своевременному) ознакомлению других лиц, участвующих в деле, со всеми доказательствами, на которые они ссылаются как на основание своих требований или возражений, по доведению до лиц, участвующих в деле, сведений о наличии и основном содержании доказательственного материала, на основании которого могут быть установлены обстоятельства, обосновывающие требования или возражения лица (обозначение доказательств), по передаче лицам, участвующим в деле, состязательных документов, копий доказательств, а также и деятельность судебных органов по предоставлению возможности лицам, участвующим в деле, заблаговременно ознакомиться с имеющимися в материалах дела доказательствами.

Как и любой этап доказывания, раскрытие доказательств обладает определенными отличительными признаками, свидетельствующими о самостоятельности данного этапа доказательственной деятельности.

К числу таких признаков относятся следующие.

1. Раскрытие доказательств является процессуальной обязанностью лиц, участвующих в деле.
2. Раскрытие доказательств связано с заблаговременным ознакомлением лиц, участвующих в деле, с доказательствами, на которые они ссылаются как на основание своих требований или возражений. Это является одним из основных признаков описываемого этапа судебного доказывания.
3. Раскрытие доказательств производится только перед лицами, участвующими в деле, но не перед судом.
4. Требования к раскрытию доказательств и результаты такого раскрытия процессуально закрепляются в судебных актах (определениях, протоколах судебных заседаний).
5. Наступление негативных последствий для лиц, нарушивших правила раскрытия доказательств.

С учетом сказанного можно прийти к выводу, что раскрытие доказательств является самостоятельным этапом судебного доказывания.

Содержанием стадии раскрытия доказательств в гражданском процессе является обязанность сторон доказывать те обстоятельства, на которые они ссылаются как на основания своих требований и возражений. Процессуальное законодательство закрепляет права и обязанности сторон по представлению доказательств в подтверждение тех обстоятельств, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, но и обязанность раскрывать данные доказательства перед другими участниками процесса.

Обращаясь к вопросу о том, должен ли суд быть участником отношений по поводу раскрытия доказательств, следует отметить практику зарубежных стран. В Австралии, Германии, Японии и Испании суды вправе давать указания о раскрытии информации какой-либо из сторон. Также следует обратить внимание на позицию Л.А. Тереховой, которая полагает, что «раскрытие доказательств должно обладать признаком ступенчатости, которое предполагает последовательность в раскрытии: сначала лицам, участвующим в деле, предлагается перечень доказательств, и лишь затем можно последовательно с ними знакомиться. Данный признак характерен для законодательства США и Англии» .

Позицию Л.А. Тереховой оспаривает Ю.В.Кайзер. Она считает, что с учетом реализации принципа состязательности принцип ступенчатости в раскрытии доказательств недопустим .

Исходя из спорящих позиций, правильнее всего было бы ввести процедуру досудебного ознакомления с имеющимися доказательствами. Вопрос досудебного раскрытия информации представляется весьма спорным, с одной стороны появляется возможность злоупотребления будущим истцом правами в части получения от ответчика интересующей его информации, с другой стороны, досудебное раскрытие информации между сторонами способствует реалистической оценке ими шансов на успех в судебном разбирательстве и таким образом значительно увеличивает вероятность досудебного урегулирования спора. В законодательстве РФ отсутствует процедура раскрытия доказательств вне процессуальной деятельности.

Представляется интересным провести сравнение раскрытия доказательств в гражданском и арбитражном процессе (Таблица 1 ).

	Таблица 1
Гражданский процесс	Арбитражный процесс
Сам термин «раскрытие доказательств» отсутствует в ГПК РФ, но процедура эта есть и распространяется она на письменные доказательства. Ст. 71 ГПК РФ, часть 3. Нет какой-то общей нормы, которая закрепляла бы процедуру раскрытия доказательств, а именно используется формулировка «направляется другим лицам, участвующим в деле». Норма ориентирована исключительно на письменные доказательства, и все они должны быть вручены иным лицам, участвующим в деле. ГПК РФ не предусматривает никаких мер обеспечения обязанности раскрыть доказательства.	В арбитражном процессе процедура раскрытия доказательств закреплена подробнее (ст. 65, 66 АПК РФ) В АПК РФ предусмотрена определённая ответственность. Порядок обращения в арбитражном суде: прилагаются доказательства направления всех материалов дела другой стороне. В гражданском процессе к исковому заявлению прикладываются копии искового заявления и прилагаемых к ним материалов по числу лиц, участвующих в деле. Структура гражданского процесса предполагает, что все письменные доказательства станут известны другой стороне.

Таким образом, из представленной таблицы усматривается вывод, что в АПК РФ законодатель более четко урегулировал раскрытие доказательств, поскольку раскрыт институт ответственности сторон за несвоевременное представление доказательств, предусмотрен определенный порядок передачи доказательств стороне.

Порядок раскрытия доказательств обеспечивается формальным руководством, осуществляемым судом в ходе производства по делу. Руководство именуется формальным, поскольку содействие, оказываемое сторонам, выражается в создании условий для надлежащего совершения действий, составляющих существо раскрытия доказательств; оно не предполагает активную деятельность суда по формированию доказательственной базы.

Роль суда заключается в том, что суд не вмешивается в действия сторон по формированию круга фактов и обстоятельств, требующих подтверждения соответствующими доказательствами, а рассматривает дело по тем данным, которые предоставлены сторонами.

Предполагается, что стороны заинтересованы в выяснении обстоятельств дела, каждая из них стремится к выигрышу процесса. Поэтому стороны должны принять все меры для доказывания своих требований и возражений. Эти противоположные позиции обусловлены действием противостоящих друг другу индивидуальных интересов: задача тяжущихся - выставить во всей полноте фактическую обстановку дела, на которой они основывают свои права. Такое положение вещей ведет к распределению обязанностей между сторонами и побуждает их к проявлению инициативы .

Следует отметить, что заблаговременность раскрытия доказательств подразумевает временной промежуток с момента возбуждения дела до начала рассмотрения его по существу в судебном заседании. Соблюдение требования о заблаговременном раскрытии доказательства согласно правовой позиции Европейского Суда по правам человека означает действительную возможность для реализации принципа справедливости, подразумевающего, в том числе, гарантированное право сторон знакомиться заранее со всеми доказательствами по делу и представлять свое мнение по ним, поскольку это может повлиять на исход дела. Основываясь на правовых позициях Европейского Суда, можно сформулировать правило о том, что на подготовительном этапе в суде первой инстанции каждая сторона должна иметь возможность ознакомиться с доказательствами противоположной стороны, высказаться по поводу их значения, содержания и подлинности.

Я считаю, что исключение раскрытия доказательств из числа самостоятельных этапов судебного доказывания не соответствует положениям действующего процессуального законодательства и разработанным теоретическим положениям в данной области. Содержанием принципа состязательности в гражданском процессе является обязанность сторон доказывать те обстоятельства, на которые они ссылаются как на основания своих требований и возражений. Процессуальное законодательство закрепляет не только права и обязанности сторон по представлению доказательств в подтверждение тех обстоятельств, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, но и обязанность раскрывать данные доказательства перед другими участниками процесса. Данные правила, как верно отметил О.В. Баулин, «направлены на оптимизацию судопроизводства, должны заставить участников процесса своевременно исполнять доказательственное бремя» .

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

ВВЕДЕНИЕ

Изучение доказывания имеет исключительно важное значение. Практика свидетельствует о том, что ошибки в собирании доказывания достаточно распространены на предварительном и судебном следствии. Нередко они приводят к не установлению виновных либо к вынесению неправосудного приговора, в определенной мере этому способствует отсутствие единых научных представлений о сущности собирания доказательств и факторах, определяющих полноту и точность отражения фактических данных в материалах дела.

Объектом представленной работы выступает совокупность общественных отношений, составляющих институт доказывания в современном российском уголовном процессе.

Предметом исследования являются правовые нормы, регулирующие процесс доказывания и применение доказательств при отправлении правосудия по уголовным делам.

Целью исследования является объективный анализ процессуальных особенностей использования доказывания при рассмотрении споров в уголовных процессах и выявление основных проблем в данной сфере.

Рассмотреть понятие доказывания при производстве по уголовным делам;

Изучить предмет и пределы доказывания;

- проанализировать проблемы доказывания по уголовному делу.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

доказывание уголовный дело спор

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА ДОКАЗЫВАНИЯ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

1.1 Понятие и значение процесса доказывания

Доказывание - это урегулированная законом деятельность по установлению и обоснованию обстоятельств уголовного дела, на основе которых может быть разрешен вопрос об уголовной ответственности.

Доказывание - сложный процесс, он пронизывает всю уголовно-процессуальную деятельность, и обеспечивает осуществление задач уголовного судопроизводства путем установления истины по делу.

В основе доказывания лежит практическая деятельность, в ходе которой происходит восприятие фактических данных, а также непосредственно воспринимаются отдельные факты. Все это подвергается логическому анализу, в результате рационального мышления выдвигаются следственные версии, которые вновь проверяются практической деятельностью.

Обстоятельствами, подлежащими доказыванию, являются:

1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);

2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы;

3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;

5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния;

6) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание;

7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;

8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления, либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).

Подлежат выявлению также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.

Обстоятельства, подлежащие доказыванию, сформулированы в законе в общем виде, т.е. применимы ко всем видам преступлений. Для того чтобы конкретизировать те обстоятельства, которые должны быть установлены по тому или иному уголовному делу, необходимо обратиться к уголовному закону. Именно нормы уголовного закона формулируют юридически значимые признаки деяния, которые и служат ориентиром для определения предмета доказывания по конкретному делу.

Событие преступления и виновность конкретного лица в совершении преступления - эти элементы предмета доказывания составляют главный факт. Уголовный процесс начинается (возбуждение уголовного дела) и продолжается (предварительное расследование, судебное разбирательство и т.д.), пока есть основание предполагать, что совершено преступление и существует лицо, его совершившее. Когда такое предположение не подтверждается доказательствами, уголовное дело или уголовное преследование в отношении конкретного лица прекращаются.

Круг обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, определяется необходимостью установить степень его ответственности, создать фактические предпосылки для индивидуализации наказания, если таковое будет назначено судом.

Включая в число обстоятельств характер и размер вреда, причиненного преступлением, законодатель тем самым выделил такие негативные последствия деяния, за наступление которых виновный может нести ответственность.

Обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание (п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК РФ), приведены в статьях 61 и 63 УК РФ. Необходимо учитывать, что перечень отягчающих обстоятельств является исчерпывающим, а круг смягчающих обстоятельств может быть расширен судом при рассмотрении конкретного дела.

Обстоятельства, которые могут повлечь освобождение от уголовной ответственности и наказания, указаны в статьях 75 - 83 УК РФ. Поскольку применение соответствующей нормы уголовного закона должно основываться на фактических обстоятельствах дела, последние подлежат доказыванию.

Конфискация имущества, как определяет Уголовный закон, это принудительное безвозмездное обращение по решению суда денег, ценностей и иного имущества в собственность государства.

Применение конфискации имущества предполагает доказывание обстоятельств, относящихся как к способу приобретения имущества, так и его дальнейшему использованию либо предназначению.

В процессе расследования и судебного разбирательства дела предметом доказывания становятся и фактические обстоятельства, установление которых необходимо для решения ряда процессуальных вопросов (допустимость доказательства, избрание меры пресечения и т.п.). В частности, по ходатайству сторон в качестве свидетелей могут быть допрошены любые лица, которым что-либо известно об обстоятельствах производства следственных действий (ст. 234 УПК РФ).

При производстве предварительного расследования и судебного разбирательства по уголовному делу о преступлении, совершенном несовершеннолетним, наряду с доказыванием обстоятельств, указанных в статье 73 УПК РФ, устанавливаются возраст несовершеннолетнего, число, месяц и год рождения; условия жизни и воспитания несовершеннолетнего, уровень психического развития и иные особенности его личности; влияние на несовершеннолетнего старших по возрасту лиц.

При наличии данных, свидетельствующих об отставании в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, устанавливается также, мог ли несовершеннолетний в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (ст. 421 УПК РФ).

Возраст несовершеннолетнего связывается с двумя обстоятельствами, требующими точного определения даты рождения:

Достиг ли он возраста уголовной ответственности (если не достиг, то деяние признается общественно опасным, но несовершеннолетний не может быть за него привлечен к уголовной ответственности и наказан в уголовном порядке);

Совершено ли преступление в период несовершеннолетия. В ситуациях, когда преступление было совершено несовершеннолетним, а уголовное дело возбуждено после достижения им возраста 18 лет, а также в случаях совершения одним и тем же лицом длящегося преступления лицо обладает статусом несовершеннолетнего.

Лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, т.е. с ноля часов следующих суток.

Следует учитывать, что согласно части 3 статьи 20 УК РФ, если несовершеннолетний достиг возраста, с которого он может быть привлечен к уголовной ответственности, но имеет не связанное с психическим расстройством отставание в психическом развитии, ограничивающее его способность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности.

При наличии данных, свидетельствующих об умственной отсталости несовершеннолетнего подсудимого, в силу статей 195 и 196, части 2 статьи 421 УПК РФ, назначается судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза для решения вопроса о наличии или отсутствии у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии.

Что касается условий жизни и воспитания, то при расследовании и судебном разбирательстве дел о преступлениях несовершеннолетних необходимо учитывать, что изменение экономических и социальных условий жизни сложны для родителей и других воспитателей несовершеннолетних, так как для них непривычна ситуация экономического и социального неравенства людей, в ряде случаев - отсутствие привычной помощи государства в воспитании детей, неприятие ими многих стандартов рыночной экономики, неумение к ней приспособиться. Несовершеннолетние, напротив, принимая новые условия жизни как данные, подвергают сомнению или просто отбрасывают как ненужное историческое прошлое те принципы, на которых воспитывались целые поколения.

В пункте 3 части 1 статьи 421 УПК РФ указывается такой элемент предмета доказывания, как влияние на несовершеннолетнего старших по возрасту лиц.

При рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних, совершенных с участием взрослых, необходимо тщательно выяснять характер взаимоотношений между взрослым и подростком, поскольку эти данные могут иметь существенное значение для установления роли взрослого в вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления или антиобщественных действий.

При производстве предварительного следствия в отношении лиц с психическими расстройствами подлежит доказыванию (п. 2 ст. 434 УПК РФ):

1) время, место, способ и другие обстоятельства совершенного деяния;

2) совершено ли деяние, запрещенное уголовным законом, данным лицом;

3) характер и размер вреда, причиненного деянием;

4) наличие у данного лица психических расстройств в прошлом, степень и характер психического заболевания в момент совершения деяния, запрещенного уголовным законом, или во время производства по уголовному делу;

5) связано ли психическое расстройство лица с опасностью для него или других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда.

Обязательное предварительное следствие по делам данной категории позволяет повысить уровень защиты прав, свобод и законных интересов лиц с психическими расстройствами.

Обстоятельства, перечисленные в части 2 статьи 434 УПК РФ, выявляются с помощью следственных действий: допросов, осмотров, выемок, экспертиз и др.

Необходимо установить сам факт совершения данным лицом запрещенного уголовным законом деяния, без чего принудительные медицинские меры неприменимы.

Место, время, способ и другие обстоятельства, относящиеся к объективной стороне содеянного, могут выступать в качестве одного из свидетельств наличия у лица тяжелого психического расстройства. Кроме того, без их установления нельзя считать доказанным совершение деяния данным лицом.

Подлежат выяснению не только степень и характер психического заболевания в момент совершения деяния и ко времени производства по делу, но и наличие у данного лица психических расстройств в прошлом. Это необходимо для принятия правильного решения о применении принудительных мер медицинского характера и конкретном виде этих мер.

Доказывание имеет место во всех стадиях уголовного процесса, поскольку везде устанавливаются (познаются) факты в соответствии с действительностью. Процесс доказывания для всех стадий един, т.к. он протекает на основании единых принципов, по общим правилам уголовного судопроизводства, на основании единого уголовно-процессуального закона. Но всё же, процесс доказывания в стадии предварительного расследования и в суде имеет свои особенности. Эти особенности обусловлены задачами, стоящими перед данными стадиями уголовного судопроизводства, кругом участников этих стадий, выполняемыми ими функциями, объемом полномочий, предоставленных уголовно-процессуальным законом. Так, на стадии предварительного расследования дознаватель, следователь, прокурор собирает, проверяет и оценивает доказательства исходя из их достаточности для обвинения лица в совершении преступления и направления дела в суд. Суд также собирает, проверяет и оценивает доказательства для определения виновности лица в совершении преступления и назначении ему наказания. Тем не менее, неизменной остается основное направление деятельности по собиранию, проверке и оценки доказательств - установление истины по делу.

Таким образом, под процессуальным доказыванием понимается осуществляемая в установленном судебном порядке деятельность органов дознания, следователя, прокурора и суда при содействии других участников процесса по собиранию, проверке и оценки доказательств, а также возникающие в ходе этой деятельности отношения с целью установления истины по делу.

При доказывании запрещается совершать действия, которые опасны для жизни и здоровья граждан или унижают их честь и достоинство, этим обеспечивается охрана прав и законных интересов участников уголовного процесса.

Процесс доказывания состоит из практической и умственно-логической сторон. Практическая сторона доказывания выражается в основном на требованиях уголовно-процессуального закона о порядке собирания, проверки и фиксации доказательств дознавателем, следователем, прокурором, судом, подозреваемым, обвиняемым, защитником, частным обвинителем, потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком и их представителями. Умственно-логическая сторона доказывания проявляется в мыслительной деятельности дознавателя, следователя, прокурора и суда и состоит в определенной допустимости, достоверности и относимости полученных сведений для доказывания обстоятельств, перечисленных в статье 73 УПК РФ.

Итак, доказывание происходит в единстве предметно-практической и мыслительной деятельности, приводит к формированию представлений об исследуемом событии. Доказывание представляет собой познавательный процесс, которому присуще единство эмоционального и рационального, субъективного и объективного, непосредственного и опосредованного, что проявляется во всех его взаимосвязанных элементах.

1.2 Элементы процесса доказывания

С помощью доказательств устанавливаются обстоятельства родового и индивидуального предметов доказывания по уголовному делу.

Под предметом доказывания (родовое понятие) понимается совокупность фактических обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу и имеющих правовое значение, т.е. обеспечивающих правильное применение норм различных отраслей права.

Обязанность установления предмета доказывания по конкретному уголовному делу лежит на дознавателе, следователе, прокуроре и суде. Предмет уголовно-процессуального доказывания по каждому уголовному делу индивидуален, в связи с чем возникают проблемы неполноты установления фактических обстоятельств совершения преступления, отсутствия всесторонности и объективности исследования доказательств по конкретному уголовному делу и т.д.

Родовой предмет доказывания установлен законодателем в ст. 73 УПК. При производстве по уголовному делу подлежат доказыванию:

1) событие преступления (время, место, способ и другие фактические обстоятельства совершения преступления);

2) виновность лица в совершении преступления, форма вины обвиняемого и мотивы преступления;

3) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого в совершении преступления;

4) характер и размер вреда, причиненного преступлением;

5) обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость совершенного деяния;

6) обстоятельства, влияющие на степень и характер уголовной ответственности, указанные в ст. 61 и 63 УК;

7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности или наказания;

8) обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со ст. 104.1 УК, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации). Подлежат выявлению по уголовному делу также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.

При изучении предмета доказывания в уголовном судопроизводстве нужно иметь в виду следующие моменты. Во-первых, современный уголовно-процессуальный закон в определенной мере официально расширил предмет доказывания за счет включения в него обстоятельств:

1) исключающих преступность и наказуемость деяния;

2) которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания;

3) связанных с конфискацией имущества.

Во-вторых, в ст. 73 УПК сформулирован предмет доказывания, который получил в теории уголовного процесса название родового, поскольку установление перечисленных в нем обстоятельств обязательно по всем уголовным делам. В-третьих, в основе предмета доказывания лежат все элементы состава преступления, приспособленные для решения задач уголовного судопроизводства в трансформированном виде. В-четвертых, автор настоящего учебника неоднократно указывал на то, что ч. 2 ст. 73 УПК следовало бы перевести в императивный вариант. Отсутствие императивности привело к тому, что в настоящее время дознаватели, следователи и судьи не уделяют практически должного внимания установлению этих обстоятельств.

В предмете доказывания по уголовному делу некоторые специалисты в области уголовного процесса выделяют главный факт.

Предмет доказывания в уголовном процессе неразрывно связан с пределами доказывания.

Пределы доказывания - степень глубины доказанности обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу, зависящая от системы (количества и качества) собранных в процессе предварительного расследования преступления и судебного разбирательства уголовного дела доказательств.

Пределы, как и предмет доказывания по конкретному делу, устанавливаются дознавателем, следователем, прокурором, судом и сторонами. Они зависят от индивидуального предмета доказывания по конкретному уголовному делу, активности сторон, качества и количества имеющихся доказательств, представленных сторонами документов, предметов и иных материалов. Пределы доказывания, как и предметы доказывания по уголовным делам, в стадиях досудебной подготовки материалов и судебного разбирательства уголовного дела могут не совпадать. Это обусловлено в уголовном процессе различием в оценке предмета и пределов доказывания; в исходных подходах к оценке относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств и других обстоятельств.

Таким образом, в уголовном процессе должностные лица должны правильно устанавливать не только индивидуальный предмет доказывания по уголовному делу, но и пределы его установления (познания, доказывания).

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ ДОКАЗЫВАНИЯ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Как известно, в теории и практике уголовно-процессуального доказывания различным видам показаний уделяется достаточное внимание. Ведь эти доказательства представляют собой наиболее распространенные средства познания обстоятельств уголовного дела и характеризуются сравнительно простым процессуальным порядком их получения. Как справедливо отмечается в специальной литературе, они традиционно являются одним из основных видов доказательств. А их важность и значимость была усвоена российским законодательством, практиками и учеными-юристами довольно давно. Кстати, об этом косвенно свидетельствует и законодатель, отводя показаниям первые места в перечне формально равноценных видов доказательств.

В связи с этим представляется странным, что ни в законодательстве, ни в специальной литературе в настоящее время не предпринимаются попытки формирования общего, унифицированного определения показаний как укрупненной группы доказательств. УПК РФ, а следом за ним и ученые-процессуалисты ограничиваются частными дефинициями каждого из видов доказательств в отдельности: показаний подозреваемого, показаний обвиняемого, показаний потерпевшего и т.д. Хотя по своей сути все эти частные дефиниции идентичны; различия между ними обусловлены, пожалуй, лишь процессуальным статусом соответствующего человека - носителя доказательственной информации и, следовательно, процедурными особенностями ее получения.

Обобщив смысл положений ст. ст. 76 - 79, а также ч. ч. 2 и 4 ст. 80 УПК РФ, позволим себе предположить, что законодатель понимает под показаниями сведения, сообщенные подозреваемым, обвиняемым, потерпевшим, свидетелем, экспертом или специалистом в ходе соответствующего допроса. Однако подобный подход нам представляется недостаточно полным, требующим расширенного толкования. Ведь привязка показаний исключительно к результатам допроса в его легальном, законодательно закрепленном понимании, т.е. следственного действия, заключающегося в вербальном контакте двух субъектов - допрашивающего и допрашиваемого, явно сужает их познавательную сущность. Так, вполне очевидно, что показания могут быть получены в ходе очной ставки, о чем неоднократно отмечалось в специальной литературе. Также очевидной представляется и возможность получения показаний в ходе предъявления для опознания или проверки показаний на месте.

Кстати, современный УПК Республики Беларусь придерживается именно подобной, расширенной трактовки показаний, понимая под ними сведения, сообщенные подозреваемым, обвиняемым, свидетелем или потерпевшим в устной или письменной форме на допросе, а также при производстве иных следственных действий с их участием (ст. ст. 91 - 94 УПК Республики Беларусь).

В связи с этим позволим напомнить, что ранее для уяснения сущности результатов осмотра, освидетельствования, обыска и тому подобных следственных и судебных действий в качестве видообразующего критерия нами был предложен невербальный способ их получения. Поэтому, продолжая данную логику, полагаем, что показаниями, наоборот, следует признавать результаты любых вербальных процессуальных действий, заключающихся в беседе, в разговорном общении между судом, дознавателем, следователем, с одной стороны, и соответствующими участниками уголовно-процессуальной деятельности - с другой.

Таким образом, по общему правилу показания надлежит соотносить, а точнее, разграничивать с результатами невербальных следственных и судебных действий как антагонистичные гносеологические категории, отличающиеся друг от друга диаметрально противоположными способами получения значимой для уголовного дела информации - вербальным и невербальным. Исходя из этого весьма логично и закономерно было бы предположить, что и сами следственные и судебные действия также четко (диаметрально) разделены на вербальные и невербальные. А подмена одних другими (например, допроса обыском или выемкой, и наоборот) является недопустимой.

Однако подобная, казалось бы, логически правильная конструкция может расцениваться исключительно как идеальная теоретическая модель, которую допустимо взять за основу наших дальнейших рассуждений. В реальности же деление следственных и судебных действий на вербальные и невербальные носит весьма и весьма условный характер. Это достаточно наглядно подтверждается примерами из современной правоприменительной практики.

Так, в ходе проведения обыска по месту жительства Д., задержанного по подозрению в приобретении, хранении и сбыте наркотических средств, его мать, видимо, находясь в шоковом состоянии, пояснила, что прекрасно осведомлена о «бизнесе» своего сына и что он уже давно сам является наркозависимым. При этом она добавила, что даже отчасти рада задержанию своего сына, так как это избавит ее от каждодневных сборищ наркоманов у них дома, а также, возможно, поможет ему освободиться от пагубной привычки. Все указанные сведения были занесены в протокол обыска.

В дальнейшем допрошенная в качестве свидетеля, она, уже оправившись от шока, воспользовалась своим правом на свидетельский иммунитет и вообще отказалась давать какие-либо показания против сына. Тем не менее следователь в своем обвинительном заключении, а затем и судья в обвинительном приговоре указали в числе доказательств протокол обыска квартиры Д., во время которого его мать прямо указала на свою осведомленность о том, что Д. приобретает, а затем перепродает наркотики.

Другим примером может послужить личный обыск К., задержанного по подозрению в совершении разбойного нападения. В ходе его проведения из внутреннего кармана куртки К. был извлечен пистолет «ТТ». При этом подозреваемый пояснил следователю, что не имеет к пистолету никакого отношения, что его подбросили сотрудники уголовного розыска при задержании. Указанные сведения были зафиксированы в протоколе обыска, а в дальнейшем ими пытался воспользоваться защитник, настаивавший в судебном заседании на невиновности К.

В обеих рассмотренных практических ситуациях отчетливо видно, что в ходе проведения, казалось бы, невербальных следственных действий - обысков органы предварительного расследования получили часть сведений посредством устного общения с определенными участниками, т.е. именно вербальным путем. Причем возможность получения подобных вербальных сведений в ходе обыска, выемки, осмотра и тому подобных следственных действий прямо предусмотрена законом. Согласно ч. 4 ст. 166 УПК РФ в протоколе помимо прочего должны быть изложены заявления лиц, участвовавших в соответствующем следственном действии. А ч. 2 ст. 167 УПК РФ предоставляет лицу, отказавшемуся подписать протокол следственного действия, возможность дать объяснение причин такого отказа, которое заносится в данный протокол. Однако при этом ни указанные заявления, ни объяснения, зачастую имея существенное значение для дела, будучи полученными в полном соответствии с требованиями закона и, по сути, напоминая показания, формально таковыми признаны быть не могут, поскольку не являются результатом допроса. Что же касается практики, то эти сведения с учетом их значимости фактически используются в качестве показаний, хотя и позиционируются в контексте ст. 83 УПК РФ.

Существуют и обратные ситуации. Так, например, следователь вызвал для допроса в качестве свидетеля генерального директора ЗАО "А.", имуществу которого был причинен вред мошенническими действиями В. и К. В ходе допроса свидетель на основании ч. 3 ст. 189 УПК РФ неоднократно заглядывал в принесенные с собой финансовые документы, а после передал их следователю для приобщения к материалам уголовного дела. При этом отметка о передаче документов была сделана прямо в протоколе допроса и заверена подписями свидетеля и следователя.

Как видно из приведенного примера, в данном случае вербальное следственное действие - допрос - фактически было дополнено элементами невербального характера, по сути, близкими к содержанию выемки. Однако формально этот механизм приобщения к уголовному делу отдельных материалов законом не предусмотрен. Следственное действие проводилось вне процессуальных условий, предусмотренных для производства выемки. И поэтому полученные таким образом документы вообще нельзя признавать допустимыми. Но вместе с тем подобный способ на практике используется достаточно часто, например в связи с экономией служебного времени, в связи с невозможностью обеспечить условия выемки и т.д.

В этой связи можно предложить по крайней мере три варианта решения данной проблемы.

Первый вариант заключается в том, что подходы к соотношению результатов вербальных (показаний) и невербальных следственных и судебных действий, а отсюда и соответствующая правоприменительная практика должны сохраниться в том виде, в котором они существуют в настоящее время. Иными словами, как ученым, так и законодателю надлежит просто закрыть глаза на обозначенные нами процессуальные проблемы, а органам дознания, предварительного следствия и судам - продолжать соответствующую практику. Однако подобный вариант будет противоречить самой концепции современного уголовного судопроизводства, и в первую очередь конституционному принципу законности. Как известно, ч. 2 ст. 50 Конституции РФ не допускает использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. А ч. 3 ст. 7 УПК РФ прямо предусматривает, что нарушение его положений судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание полученных таким путем доказательств недопустимыми.

Существующая модель соотношения результатов вербальных (показаний) и невербальных следственных и судебных действий во многом не соответствует целому ряду процессуальных норм, что, в частности, четко прослеживается в приведенных нами примерах. Так, сделанные лицом в ходе обыска заявления нельзя расценивать как полноценные показания, поскольку они были получены не в ходе допроса, без соблюдения правил, предусмотренных для этого следственного действия, т.е. не соответствуют положениям ст. ст. 76 - 79 УПК РФ. А, например, факты представления в ходе допроса или очной ставки предметов или документов нельзя соотнести с положениями ст. 83 УПК РФ, поскольку в этом случае не соблюдались правила проведения соответственно следственного осмотра, обыска, выемки и т.д.

Правда, в контексте концепции асимметрии допустимости доказательств некоторым исключением в данном случае можно считать сведения оправдательного характера, играющие в пользу стороны защиты. Под асимметрией допустимости доказательств в настоящее время понимают возможность использования доказательств, полученных с нарушением закона стороной защиты.

В этой связи П.А. Лупинская отмечала, что стороне защиты в некоторых случаях и с определенной целью можно предоставить право использования доказательства, при собирании или процессуальном закреплении которого были нарушены требования закона.

В свою очередь Н.М. Кипнис, расценивая признание доказательства недопустимым как процессуальную санкцию, говорит о невозможности применения подобной санкции к стороне защиты, если она желает огласить в судебном заседании сведения, полученные с нарушением закона стороной обвинения и изначально предполагаемые не для защиты, а именно для изобличения лица в совершении преступления. Аналогичной позиции придерживается и В.В. Золотых.

На наш взгляд, возможность использования концепции асимметрии доказательств вполне применима к приведенному выше примеру о личном обыске, включающем в себя пояснения задержанного о якобы подброшенном ему пистолете. Думается, что защитник вполне мог оперировать подобными сведениями для обоснования непричастности своего подзащитного к совершенному разбойному нападению.

Но это лишь то самое исключение, которое подтверждает общее правило о невозможности использования в уголовном судопроизводстве доказательств, полученных с нарушением закона. Как совершенно справедливо отмечает уже упомянутый нами Н.М. Кипнис, правила асимметрии доказательств должны применяться судом в конкретных случаях, круг которых может определить только правоприменительная практика.

Во всех остальных ситуациях подобные нарушения процессуального порядка получения доказательств вызывают естественные сомнения в достоверности полученных сведений, так как установленная процессуальная форма служит одной из гарантий получения достоверных данных.

Второй вариант решения обозначенной проблемы заключается в жестком, императивном разделении всех следственных и судебных действий на две антагонистичные группы - вербальные и невербальные, как это предлагалось в качестве теоретической модели выше по тексту. Следуя данной логике, в законе должны быть строго очерчены перечни вербальных и невербальных следственных и судебных действий с прямым запретом их подмены друг другом в безусловном порядке.

Такой подход нам представляется сугубо формальным, даже догматичным. В этой связи следует обратить внимание, что в последнее время в науке уголовного процесса существует, на наш взгляд, ошибочная тенденция по возведению некоторых, кстати, совершенно справедливых идей в разряд правовых догм. Особенно ярко эта тенденция проявляется в работах молодых исследователей, направленных на рассмотрение вопросов, связанных с реализацией в уголовном судопроизводстве международно-правовых и конституционных стандартов обеспечения прав и свобод личности. Кстати, подобный догматизм зачастую прослеживается и в самом тексте УПК РФ. В результате существование некой процессуальной конструкции, определенной процессуальной формы становится самоцелью независимо от эффективности решения тех юрисдикционных вопросов, ради которых она и существует. А все возникающие при этом практические трудности и недостатки принято без особого разбора списывать на непрофессионализм и некачественную работу дознавателей, следователей, судей и т.д.

Формальный подход строгого разделения следственных и судебных действий на вербальные и невербальные приведет к полному обесцениванию устных объяснений и заявлений в ходе осмотра, освидетельствования, обыска, выемки, следственного эксперимента. По крайней мере, эти сведения потеряют свое доказательственное значение. Это также полностью исключит возможную перспективу появления каких-либо легальных механизмов представления предметов или документов в ходе допроса или очной ставки.

В результате органы дознания, предварительного следствия и суд ежедневно в своей практической деятельности будут сталкиваться с необходимостью проведения еще целого спектра дополнительных следственных и судебных действий, направленных на закрепление сведений, которые не представилось возможным получить ранее в силу запрета на смешение вербальных и невербальных способов познания.

В качестве примера приведем ситуацию, имевшую место в связи с расследованием резонансного уголовного дела по факту деятельности АО "МММ". Сотрудники следственной группы прибыли на один из складов этой компании, чтобы провести осмотр партии еще хранившихся там билетов "МММ". При осмотре присутствовал старший кладовщик Р. После того как пачки с билетами были осмотрены и пересчитаны, следователь поинтересовался у него о наличии соответствующих сопроводительных документов. Р. пояснил, что никаких документов у него нет, что все документы находились у его начальника, который в связи с расследованием уголовного дела поспешил куда-то уехать. А где он находится сейчас, Р. не знает.

Анализируя данную ситуацию, обратим внимание, что сообщенные Р. сведения серьезного доказательственного значения по уголовному делу в принципе не имели. Однако в сложившейся ситуации они все же могли определенным образом повлиять на установление истины. Поэтому следователь самым подробным образом зафиксировал их в протоколе осмотра. Но если исходить из рассматриваемого нами формального подхода к соотношению вербальных и невербальных следственных и судебных действий, то никакого права фиксировать подобные сведения в протоколе осмотра следователь не имел бы. По крайней мере, они не могли бы расцениваться в качестве доказательственной информации. Вместо этого следователю пришлось бы отдельно допрашивать Р. в качестве свидетеля по указанному вопросу, тратить на это свое служебное время и еще больше увеличивать объем и без того огромного, многотомного уголовного дела.

Очевидно, что такой подход может иметь и более негативные последствия, связанные, например, с невозможностью или нежеланием лица в последующем давать показания и т.д.

Любой сугубо формальный, догматичный подход к решению проблем, стоящих перед уголовным судопроизводством, всегда опасен именно своей самоцельностью, оторванностью от реальных потребностей правоприменительной практики, от стоящих перед уголовным судопроизводством задач. В этой связи один из авторов «Курса советского уголовного процесса» Ю.А. Иванов подчеркивал, что уголовно-процессуальная форма играет важнейшую роль в правильном и быстром расследовании, рассмотрении и разрешении уголовных дел, т.е. в выполнении стоящих перед уголовным судопроизводством задач. Это обстоятельство не только предполагает социальную ценность процессуальной формы в советском уголовном процессе, но и обусловливает ее характер как ценности инструментальной, хотя, конечно, совершенно очевидна необходимость анализа и сравнительной ценности отдельных элементов уголовно-процессуальной формы.

Поэтому наиболее рациональным и заслуживающим внимания нам представляется третий вариант решения проблемы соотношения вербальных следственных и судебных действий с невербальными. По нашему мнению, он должен заключаться в разумной возможности наполнения отдельными вербальными элементами любого невербального следственного действия и, наоборот, с последующим приданием всем полученным таким образом результатам доказательственного значения.

Иными словами, мы считаем, что при производстве следственного осмотра, обыска, выемки, освидетельствования и любого другого невербального действия дознаватель, следователь, суд должны иметь право на получение от присутствующих участников определенных устных сведений с последующим их признанием полноценными показаниями. Равно как и при проведении допроса или, например, очной ставки должна быть предусмотрена возможность фиксации каких-либо сведений невербального характера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уголовно-процессуальное доказывание - это регламентированная нормами уголовно-процессуального права деятельность органов дознания, предварительного следствия, прокурора и суда при участии других субъектов уголовного судопроизводства по собиранию, проверке и оценке фактических данных об обстоятельствах, имеющих значение для правильного разрешения дела. Цель доказывания состоит в достижении объективной истины.

Одним из важных вопросов уголовного процесса является определение содержания уголовно-процессуального доказывания. Содержание доказывания составляет процедура собирания и проверки доказательств, установление их связи с исследуемым событием и формирование на основе этих сведений выводов о виновности определенного лица в совершении преступления.

Совокупность обстоятельств, которые подлежат установлению (доказыванию) по каждому уголовному делу, независимо от его специфики, для правильного его разрешения, называется предметом доказывания. К предмету доказывания относятся событие преступления; виновность обвиняемого в совершении преступления и мотивы преступления; обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; характер и размер вреда, причиненного преступлением; обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание; обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания.

Доказывание основывается на принципе презумпции невиновности, который закреплен в ч.1. ст. 49 Конституции РФ, согласно которому каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Принцип презумпции невиновности предполагает, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Обязанность доказывания возлагается на государственные органы и должностные лица, обязанные собирать, проверять и оценивать доказательства. Понятие «обязанность доказывания» употребляется в уголовном процессе в двух значениях. Обязанность доказывания как обязанность осуществления деятельности по доказыванию, т.е. обязанность собирать, проверять и оценивать доказательства. В этом смысле обязанность доказывания - это правовая обязанность органов и должностных лиц, ведущих судопроизводство и имеющих право в результате доказывания принять то или иное решение. Главный смысл понятия «обязанность доказывания» в уголовном процессе состоит в ответе на вопрос, на ком лежит обязанность доказывать виновность обвиняемого. Эта обязанность лежит на том, кто утверждает, что обвиняемый виновен, т.е. на обвинителе.

К элементам процесса доказывания относится собирание, проверка и оценка доказательств. Собирание доказательств - это совершение субъектами доказывания, в пределах их полномочий, процессуальных действий, направленных на обнаружение, истребование, получение и закрепление в установленном законом порядке доказательств. Проверка доказательств включает проверку их относимости, допустимости, достоверности, т.е. проверку соблюдения процессуальных правил собирания доказательств, относимости к делу тех сведений, которые составляют содержание доказательства, доброкачественности источника получения сведений и их достоверность. Оценка доказательств -- это мыслительная, логическая деятельность лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда по определению относимости, допустимости и достоверности каждого доказательства и их достаточности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, и принятия процессуального решения.

Таким образом, доказывание имеет важное значение для определения виновности и определения наказуемости. И нужно заметить, что при правильном представлении, полном исследовании и объективной оценке, доказательства могут выступать гарантом вынесения справедливого и обоснованного решения по любому делу.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативные правовые акты

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 19.12.2016) // СЗ РФ. 2001, № 52 (ч. I), ст. 4921; РГ. № 292, 23.12.2016.

Учебники, учебные пособия

1. Вандышев В.В. Уголовный процесс. Общая и Особенная части: учебник для юридических вузов и факультетов. М.: Контракт, Волтерс Клувер, 2010.

2. Гуев А.Н. Постатейный комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 2013.

3. Курс уголовного процесса / А.А. Арутюнян, Л.В. Брусницын, О.Л. Васильев и др.; под ред. Л.В. Головко. М.: Статут, 2016.

4. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник / под общ. ред. А.В. Смирнова. 4-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС, 2015.

Статьи

1. Борков В. Сложность квалификации фальсификации доказательств (ст. 303 УК РФ) // Уголовное право. 2009. N 2. С. 20 - 21.

2. Заржицкая Л.С. Конституционный Суд Российской Федерации о месте преюдициальной информации в доказывании по уголовным делам // Мировой судья. 2012. N 8. С. 8 - 14.

3. Доля Е.А. Формирование и реализация метода доказывания при производстве по уголовным делам // Законность. 2013. N 5. С. 44 - 50.

4. Марфицин П.Г., Мартынов А.В. Доказательства и доказывание в уголовном процессе и производстве по делам об административных правонарушениях: сравнительно-правовой анализ // Административное право и процесс. 2012. N 5. С. 23 - 27.

5. Демидов В.В. Фальсификация доказательств // Уголовная ответственность за преступления против правосудия / Под ред. А.В. Галаховой. М.: Российская академия правосудия, 2003. С. 125.

6. Кибальник А., Майборода В. Фальсификация доказательств: уголовная ответственность // Законность. 2009. N 1. С. 15 - 16.

7. Чучаев А., Дворянсков И. Фальсификация доказательств // Уголовное право. 2001. N 2. С. 46

1. Благодарь И.С. Фальсификация доказательств (ответственность и вопросы квалификации): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 15

Материалы судебной практики

1. Кассационное определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ по уголовным делам от 18 апреля 2007 г. N 20-О07-8 // СПС "КонсультантПлюс"

2. Архив Тракторозаводского районного суда г. Волгограда за 2011 г. Дело 1-8.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Понятийный аппарат теории доказывания. Доказывание как процесс установления истины в судопроизводстве. Специфика условий осуществления доказывания. Разделение процессуальных функций субъектов процесса. Средства, субъекты, предмет и пределы доказывания.

реферат , добавлен 10.06.2010


Истина в уголовном процессе, условия ее достижения. Общая характеристика процесса доказывания, его предмет и пределы. Проверка и оценка доказательств, их собирание и преюдиция. Использование научно-технических средств при расследовании уголовных дел.

контрольная работа , добавлен 12.06.2016


Характеристика и стадии процесса доказывания по уголовным делам. Субъекты процесса доказывания. Содержание собирания, проверки и оценки доказательств по уголовным делам. Проблемы процесса доказывания в уголовно-процессуальной практике и пути их решения.

курсовая работа , добавлен 21.01.2011


дипломная работа , добавлен 11.12.2002


Раскрытие предмета доказывания как средства установления истины в уголовном судопроизводстве. Нормативное регулирование предмета доказывания. Характеристика обстоятельств, образующих предмет доказывания. Взаимосвязь предмета и пределов доказывания.

дипломная работа , добавлен 03.08.2012


Понятие и особенности процесса доказывания как важнейшей составной части уголовно-процессуальной деятельности. Предмет и пределы доказывания по уголовному делу. Структура процесса доказывания: его уровни и элементы. Собирание и проверка доказательств.

курсовая работа , добавлен 03.02.2013


Общая характеристика элементов предмета доказывания: обстоятельства, являющиеся конечной целью доказывания; доказательственные (промежуточные) и вспомогательные факты. Использование локального предмета доказывания при принятии процессуальных решений.

курсовая работа , добавлен 20.03.2014


Предмет и пределы доказывания. Механизм формирования, субъекты и порядок использования предмета доказывания в досудебном и судебном производствах. Доказательства в уголовном процессе: понятие, виды. Учение об уголовных доказательствах Л.Е. Владимирова.

контрольная работа , добавлен 14.11.2012


курсовая работа , добавлен 01.10.2012


Процесс доказывания в уголовном судопроизводстве, его основные положения и особенности. Определение предмета и пределов доказывания, а также нормативно-правовое обоснование, отражение в законодательстве. Порядок признания доказательства недопустимым.

Проблемы доказывания по уголовным делам на протяжении уже не одного столетия являются наиболее обсуждаемыми в уголовно-процессуальной науке, что особенно характерно для периодов реформ в судебной и правоохранительной системах, в уголовно-процессуальном законодательстве. Объяснение этому простое - в доказательственном праве и в теории доказательств отражаются в той или иной степени, в том или ином ракурсе все проблемы уголовного судопроизводства, но что особенно примечательно - все детали профессионального правосознания юристов. В связи со сказанным значительная, если не большая, часть дискуссий по проблемам доказывания в уголовном судопроизводстве традиционно имеет заметную мировоззренческую составляющую, что всегда обусловливало немалые трудности в разрешении большинства научных споров в этой сфере, их повышенный эмоциональный накал Тарасов А. А. Проблемы доказывания в уголовном судопроизводстве // Уголовное судопроизводство. 2009. - № 1. - С. 15..

В. А. Лазарева полагает, что законодательное признание состязательности принципом уголовного судопроизводства (т. е. универсальным для всех его стадий основополагающим процедурным правилом) влечет за собой не только полное процессуальное равенство сторон обвинения и защиты в доказательственной деятельности, но и равную доказательственную силу сведений, собранных сторонами обвинения и защиты Лазарева В. А. Доказывание в уголовном процессе: Учебно-практическое пособие. - М., 2009. - С. 212.. Положение ч. 3 ст. 86 УПК РФ В. А. Лазарева понимает буквально - защитник приобрел право собирать доказательства, а УПК России вообще требует нового прочтения всех процедурных правил доказывания и новых, сориентированных на преимущественную защиту прав личности и на состязательность процесса, подходов в теории доказательств и в практике доказывания. По мнению. Лазаревой В. А, истина в доказывании не достигается и ее достижение не является целью уголовного процесса. Суд, в свою очередь, не является субъектом доказывания, поскольку уголовно-процессуальное доказывание - это деятельность по установлению и обоснованию вины лица в совершении преступления Лазарева В. А. Доказывание в уголовном процессе: Учебно-практическое пособие. - М., 2009. - С. 45..

Ю. К. Орлов резко критикует УПК РФ именно за то, за что его хвалит Лазарева В. А.: за принципиальную «непохожесть» на УПК РСФСР в части регламентации доказывания: «Нет даже упоминания об истине. Все принесено в жертву возведенной в абсолют состязательности». Состязательность уголовного судопроизводства, по мнению Ю. К. Орлова, «это лишь метод искания истины». Основной целью уголовного процесса Ю. К. Орлов считает борьбу с преступностью, а определение в ст. 6 УПК РФ назначения уголовного судопроизводства (через универсальную категорию «защита прав и свобод») называет «куцым определением задач уголовного процесса», ибо «никогда права отдельного человека не были и никогда не будут высшей ценностью». Со сказанным в полной мере согласуется отношение Ю. К. Орлова к оценке роли суда в доказывании: суд не просто является субъектом доказывания; в УПК РФ должна быть восстановлена обязанность суда принимать меры к полному, всестороннему и объективному исследованию обстоятельств дела, поскольку «чистая состязательность» перед судом, выступающим нейтральным арбитром, есть результат слепого копирования чужестранного (прямо названы США) опыта, чуждого и российской действительности, и российскому менталитету Орлов Ю. К. Проблемы тории доказывания в уголовном процессе. - М., 2009. - С. 5..

В отличие от обеих приведенных позиций, представляющих крайние, наиболее радикальные варианты отношения юриста к состязательности уголовного судопроизводства вообще и к состязательности в доказывании в частности, С. А. Шейфер выстраивает концептуальную модель доказывания, основанную на сохранении традиционных представлений о нем в континентально - европейской правовой семье при органичном восприятии характерных для нее же демократических тенденций. Шейфера С. А отмечает, что «полезный консерватизм можно считать достоинством настоящей работы». Шейфер С. А утверждает, что состязательность уголовного процесса отнюдь не препятствует, а, напротив, способствует всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела, получению о них достоверного знания, т. е. установлению по нему объективной истины, которая остается целью доказывания и в условиях состязательности, хотя в тексте действующего закона это и выражено менее определенно, чем в прежнем законе. Доказательства, по мнению С. А. Шейфера, имеют содержание (собственно сведения, имеющие значение для дела) и форму, определенную законом, которую сведения приобретают в силу получения их законным способом и надлежащего процессуального закрепления Шейфер С. А. Проблемы теории доказательств по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. - М., 2008. - С. 6.. Собирание доказательств, утверждает С. А. Шейфер, это правоприменительная, т. е. властная, деятельность, осуществляемая лицами, в производстве которых находится уголовное дело, в том числе и судом. Защитник вправе вовсе не «собирать доказательства» (как ошибочно указано в п. 2 ч. 1 ст. 53 и в ч. 3 ст. 86 УПК РФ), а собирать предметы и документы (со ссылкой на ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ») для представления их лицу, в производстве которого находится уголовное дело, которое только и вправе придать этим материалам статус доказательств Там же - С. 43.. Состязательность доказывания в досудебном производстве обеспечивается не предоставлением сторонам равных полномочий в собирании доказательств, а возложением на властвующего субъекта обязанности удовлетворять ходатайства стороны защиты, направленные на установление обстоятельств, имеющих значение для дела. С. А. Шейфер считает целесообразным «установление обязанности органов расследования удовлетворять любое ходатайство о пополнении доказательственной базы путем проведения органом расследования необходимых защите следственных действий» Шейфер С. А. Российский следователь - исследователь или преследователь? // Российская юстиция. 2010. - № 11. - С. 36..

Теория доказательств была и остается самым проблемным разделом науки уголовного процесса. В последнее время в литературе появляется заметное количество непроработанных, поспешных идей, попыток под видом революционности воззрений опорочить все, что сказано и написано в прежние годы, причем не только в советской, но и в дореволюционной российской науке. На этом фоне возникают немалые трудности и противоречия и в правотворчестве, и в правоприменении, и в подготовке кадров.

В. П. Божьев изложил собственные, отстаиваемые много лет представления по проблемам доказывания в уголовном судопроизводстве, в целом совпадающие с позицией С. А. Шейфера. Собирание доказательств в досудебном производстве по уголовным делам - это деятельность органов уголовного преследования, осуществляемая при участии стороны защиты в тех правовых формах и рамках, которые предусмотрены законом. Защитник вправе собирать сведения, которые используются им для защиты, но доказательствами не являются до тех пор, пока орган уголовного преследования не произведет процессуальных действий по собиранию доказательств, исчерпывающий перечень которых содержится в УПК РФ. Суд решает публично-правовые задачи, поэтому он собирает доказательства по находящемуся в его производстве уголовному делу. Принципу состязательности такое положение дел не противоречит, поскольку суд не встает на позиции обвинения или защиты, а лишь обеспечивает доказанность, законность и обоснованность собственного властного решения по делу. Это решение может быть законным и обоснованным только при условии его соответствия фактическим обстоятельствам уголовного дела, поэтому истина остается целью доказывания и в состязательном уголовном процессе.

Вопрос об истине в уголовном судопроизводстве и содержательно связанные с ним вопросы о роли суда в доказывании на судебных стадиях процесса и об участии защитника в доказывании на разных этапах движения уголовного дела вызывает особый интерес.

Состязательность уголовного судопроизводства не только не препятствует достижению объективной истины по делу, но, напротив, является наиболее надежным средством достоверного установления фактических обстоятельств совершенного преступления. Неправильно было бы говорить о том, что истина не является целью доказывания по уголовным делам, даже если признать, что она не всегда реально достигается: вся регламентация уголовно-процессуальной деятельности и все ее практическое осуществление изначально должно быть нацелено на то, чтобы установить, что произошло в действительности, и полноценно защитить права как потерпевших от преступлений, так и лиц, подвергающихся уголовному преследованию, от незаконного и необоснованного разрешения дела. В противном случае состязательность лишена смысла.

Обоснованную неудовлетворенность адвокатского сообщества и многих ученых в советские годы вызывал тот факт, что защитник, участвующий в уголовном деле, вообще не мог общаться вне процессуальных действий, производимых следователем, с кем бы то ни было из участников процесса. Такое общение, если оно состоялось и было выявлено, не просто вызывало нарекания со стороны следователей и прокуроров, но и служило основанием для дисциплинарной ответственности адвоката. Очевидно, что такое положение ослабляло позиции защиты, снижало ее эффективность, а в состязательном процессе и вовсе виделось ненормальным. Для разрешения этой ситуации как раз и было предложено законодательно закрепить за защитником право собирать сведения, необходимые для осуществления защиты. Возник вопрос, как назвать эти сведения. Было решено назвать их доказательствами, хотя с самого начала в рабочей группе по подготовке УПК РФ не придали этому нововведению того значения, которое позднее было придано другими авторами. Сейчас очевидно, что такой шаг законодателя не был оптимальным с точки зрения сложившихся представлений о доказывании, но он давал хоть какие-то возможности для активной доказательственной деятельности защитника, без которой полноценная защита по уголовному делу невозможна.

Но нужно заметить, что в состязательном уголовном процессе истина обвинительного приговора и истина оправдательного приговора - разные понятия, поэтому задача защитника - зародить сомнения в доказанности обвинения, для чего защитник должен иметь собственные процессуальные возможности. То, что собирает защитник, нельзя считать доказательствами, однако и собирание им сведений для осуществления защиты - это совсем другой уровень оказания квалифицированной юридической помощи, требующий адекватной оплаты адвокатского труда, к которой общество в целом в настоящее время не готово.

Суд как носитель судебной власти должен иметь качественную фактическую основу для своего решения. Именно поэтому он обязан собирать доказательства, в том числе и по собственной инициативе, а не только по ходатайствам сторон. Тот факт, что по действующему законодательству за судом сохранено право производить по собственной инициативе единственное следственное действие - назначение и производство экспертизы не в полной мере соответствует истинному назначению суда как органа правосудия. Именно суд несет ответственность за принимаемое судебное решение, поэтому он не вправе довериться ни одной из сторон.

Следующая проблема, которая существует и которую следует рассмотреть это проблема применения при доказывании показаний и заключений специалиста. УПК РФ, называя специалиста в числе возможных субъектов процесса, регламентирует его участие как одну из форм использования специальных знаний.

В ходе уголовного судопроизводства специалист привлекается к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию.

Нельзя не признать, что в связи с появлением в ч. 1 ст. 58 УПК РФ данного определения понятия «специалист» перечень полномочий этого участника процесса определяется значительно шире, изменяя восприятие его процессуального положения в сторону большей самостоятельности Новиков Н. А. Институт специалиста в уголовном судопроизводстве России: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Калининград, 2007. - С. 12.. Тем не менее, изучение действующего уголовно-процессуального законодательства свидетельствует о серьезных недостатках правового регулирования участия специалиста в судопроизводстве, что, в свою очередь, порождает трудности в правоприменительной практике при использовании специальных знаний при производстве процессуальных действий, оценке допустимости показаний и заключения специалиста, обусловливает отсутствие единства в доктринальных толкованиях.

Анализируя положения ч. 1 ст. 58 УПК РФ, в первую очередь нельзя не отметить определенную некорректность в подходе законодателя к определению круга полномочий данного участника процесса. В частности, законодатель ограничивает его роль при производстве следственных или судебных действий содействием в обнаружении, закреплении и изъятии только предметов и документов. Однако если обратиться к нормам УПК РФ, закрепляющим случаи обязательного участия специалиста (ст. 178, 179, 191, ч. 2 ст. 290, 425), то можно увидеть, что круг сведений, имеющих значение для дела, содействие в обнаружении которых он оказывает, значительно шире. Существующая в настоящее время проблема ограничения полномочий специалиста в процессуальных действиях, как справедливо отмечает Бельский А. И., может быть разрешена путем изменения законодательной формулировки положений ч. 1 ст. 58 УПК РФ. Так, по мнению исследователя, в ч. 1 ст. 58 УПК РФ слова «предметов и документов» необходимо заменить словом «доказательств» Бельский А. И. Заключение и показание специалиста как доказательства в уголовном процессе России: Дис… канд. юрид. наук. - М., 2006. - С. 9.. Однако, не отвергая обоснованности приведенной точки зрения, все же отметим, что любые сведения, имеющие значение для уголовного дела, обретают статус доказательства лишь после того, как они получены следственным (судебным) путем и оформлены в соответствии с требованиями закона. Поэтому утверждение о том, что специалист, участвуя в процессуальных действиях, оказывает помощь именно в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств, является несколько преждевременным. Представляется более корректной замена в ч. 1 ст. 58 УПК РФ слов «предметов и документов» на слова «сведений, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела».

Существующие противоречия между объемом полномочий специалиста, закрепленным в ст. 58 УПК РФ, и иными положениями закона порождают и нечеткое, неполное нормативное регулирование вопросов, связанных с участием в российском уголовном процессе и иных субъектов, обладающих специальными знаниями. В доктрине можно выделить два основных подхода к вопросу о возможности отнесения педагога и психолога к специалисту в процессуальном смысле.

Категоричное мнение о недопустимости отождествления педагога со специалистом высказывал еще и М. С. Строгович, обосновывая свою позицию тем, что «это совершенно различные процессуальные фигуры, выступающие в различных процессуальных формах и участвующие в различных процессуальных действиях» Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. - М., 1970. - С. 477.. В литературе отмечалось, что педагог - это лицо, помогающее следователю сформулировать педагогически правильные вопросы и выбрать педагогически правильный стиль допроса, что исключает признание его процессуального статуса как специалиста.

Кроме того, исследователи говорят и о более широком объеме полномочий данных субъектов перед специалистом, выделяя их правозащитную и иные функции Бахарев Н. В. Очная ставка: уголовно - процессуальные и криминалистические вопросы. - Казань, 1982. - С. 52.. В частности, по мнению С. А. Шейфера и В. А. Лазаревой, педагог осуществляет в уголовном процессе сложную функцию, в которой сочетаются обязанности специалиста, защитника и понятого Шейфер С. А., Лазарева В.А. Участие потерпевшего и его представителя на предварительном следствии. - Куйбышев, 1979. - С. 79..

Учитывая неопределенность процессуального статуса психолога и педагога в УПК РФ, подчеркивая значимость привлечения в уголовный процесс специалистов в области возрастной психологии и педагогики как гарантии обеспечения прав и законных интересов несовершеннолетних, современные исследователи предлагают выделить данных участников процесса в качестве самостоятельных субъектов, на что, по их мнению, имеются все основания Тетюев С. В. Процессуальные права, обязанность и ответственность педагога (психолога) в производстве по уголовным делам с участием несовершеннолетних // Журнал Российского права. - 20008. - № 4. - С. 100..

Действительно, учитывая, что в зависимости от тактических особенностей участия педагога и психолога при производстве допроса несовершеннолетних может меняться содержание их функции, нельзя не признать тот факт, что в процессуальном плане строгое причисление педагога и психолога к специалисту оспоримо. В то же время недопустимо, на наш взгляд, однозначное возложение на психолога или педагога осуществления несвойственных им функций (например, защиту несовершеннолетнего свидетеля, подозреваемого или обвиняемого), ибо эта обязанность принадлежит защитнику и законному представителю. Педагог или психолог отличаются от понятых и других субъектов уголовного процесса, так как, участвуя в следственном действии, воздействуют на его содержание и результаты, а значит, являются активными, а не пассивными участниками уголовного процесса. Именно в этом и содержится сущность правового института специалиста, обозначившего отдельную процессуальную фигуру в уголовном судопроизводстве России.

Вызывает возражения и позиция относительно признания данных субъектов самостоятельными участниками процесса. Как справедливо отмечается в процессуальной доктрине, в реализации данной идеи нет необходимости Матвеев С. В. Актуальные проблемы статуса психолога и педагога в уголовном судопроизводстве по делам несовершеннолетних // Российский судья. - 2002. - № 3. - С. 3.. Два основных признака специалиста как участника уголовного процесса, обусловленных ст. 58 и 71 УПК РФ, это наличие у него специальных знаний и его незаинтересованность в исходе дела. Именно в соответствии с этими критериями уголовно-процессуальный закон употребляет собирательное понятие «специалист» и указывает на его определенную профессию - педагога или психолога в частности Мельникова Э. Б. Участие специалиста в следственных действиях. - М., 1964. - С. 39..

О том, что к этим участникам уголовного процесса в определенных случаях применимы правила, относящиеся к специалисту, свидетельствует следующее. Во-первых, вывод о том, что законодатель предусматривает в случае необходимости участие специалиста во всех следственных действиях, где следователю необходимы специальные знания в целях получения объективной и достоверной информации по расследуемому уголовному делу, как справедливо отмечает С. В. Матвеев, следует из положений ст. 168 УПК РФ. Во-вторых, глава 8 «Иные участники уголовного судопроизводства» и глава 9 «Обстоятельства, исключающие участие в уголовном судопроизводстве» УПК РФ не содержат прямого указания на процессуальные фигуры педагога или психолога. В-третьих, ст. 58 предусматривает более широкий круг прав и обязанностей сведущего лица, чем ч. 5 ст. 425 УПК РФ, посвященная правам психолога и педагога. В частности, это право отказаться от участия в производстве по уголовному делу, если он не обладает соответствующими специальными познаниями, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, ограничивающие его права.

Определенная непоследовательность содержится и в позиции законодателя относительно определения перечня прав специалиста как участника уголовного судопроизводства. Проанализируем положения ч. 3 ст. 57, ч. 3 ст. 58 и ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Так, в ч. 2 ст. 74 УПК РФ содержится прямое указание на то, что показания и заключение специалиста, равно как и показания и заключение эксперта, могут быть допущены в качестве доказательств по уголовному делу. В то же время, в отличие от ч. 3 ст. 57 УПК РФ, в ч. 3 ст. 58 нет указания на право специалиста давать заключение (показания) в пределах своей компетенции.

Обращает на себя внимание и тот факт, что, в отличие от эксперта, российское законодательство по отношению к специалисту не определяет должного перечня его обязанностей как участника уголовного судопроизводства. По смыслу ч. 4 ст. 58 УПК РФ специалист лишь обязан явиться по вызову дознавателя, следователя или суда, а также на нем лежит обязанность по неразглашению данных предварительного расследования, ставших ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу в качестве специалиста. Поскольку роль специалиста в уголовном процессе - активное и надлежащее содействие органам расследования и суду, то должны существовать дополнительные гарантии исполнения специалистом возложенной на него функции. В качестве таковых, например, могут выступать следующие обязанности, которые целесообразно возложить на специалиста: участвовать в производстве следственного (судебного) действия, используя свои специальные знания для содействия следователю (суду) в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств; обращать внимание следователя на обстоятельства, связанные с обнаружением, закреплением и изъятием доказательств; давать пояснения по поводу выполняемых им действий.

В соответствии с п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ показания и заключение специалиста могут быть допущены в качестве доказательств по уголовному делу. В то же время законодателем по-прежнему не урегулирована процедура производства допроса специалиста, не регламентирована форма его заключения.

От достоверности показаний и заключения специалиста может зависеть законность и обоснованность вынесенного приговора или иного итогового решения правоприменителя. Не вызывает сомнений направленная на защиту интересов правосудия позиция законодателя, согласно которой совершение деяния, выражающегося в даче специалистом заведомо ложных показаний или заключения, влечет за собой наступление уголовной ответственности по ст. 307 Уголовного кодекса Российской Федерации. В то же время в ст. 58 УПК РФ не найти прямого указания на то, что за дачу заведомо ложного заключения специалист несет ответственность в соответствии с уголовным законодательством. В этой связи представляется необходимым дополнить ст. 58 ч. 5 и изложить ее в следующей редакции: «За дачу заведомо ложного заключения специалист несет ответственность в соответствии со статьей 307 Уголовного кодекса Российской Федерации». Вместе с тем целесообразно и закрепление в уголовно-процессуальном законе положения, согласно которому в случае необходимости получения заключения специалиста дознавателем, следователем или судом должно быть оформлено письменное решение об этом, в котором и будет содержаться удостоверение факта предупреждения специалиста об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

Необходимо отметить, что несовершенна не только процессуальная позиция российского законодателя относительно регламентации участия специалиста в производстве по уголовным делам: своей проработки требуют и нормы материального права.

Ст. 307 УК РФ в редакции Федерального закона №162 - ФЗ - «Заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод». Исходя из данного названия, могу констатировать, что специалист, давший заведомо ложные показание или заключение, подлежит привлечению к уголовной ответственности за введение в заблуждение органов дознания, предварительного следствия и суда относительно действительных обстоятельств дела. Но согласно диспозиции ч. 1 ст. 307 УК РФ объективная сторона данного преступления может выражаться только в даче данным участником процесса заведомо ложных показаний: «Заведомо ложные показание свидетеля, потерпевшего либо заключение или показание эксперта, показание специалиста, а равно заведомо неправильный перевод в суде либо при производстве предварительного расследования».

Следующей проблемой, которую необходимо рассмотреть является использование результатов оперативно-розыскной (далее - ОРД) деятельности в процессе доказывания.

Проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальном доказывании является одной из наиболее актуальных проблем современного уголовного судопроизводства. Ни в процессуальной литературе, ни в правоприменительной практике не выработано единого подхода по этому вопросу.

Законодательные основы использования результатов ОРД в процессе доказывания закреплены в УПК РФ и в Федеральном законе от 12 августа 1995 г. № 144 - ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - ФЗ об ОРД).

Под результатами ОРД понимаются сведения, полученные в соответствии с ФЗ об ОРД, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление и скрывшихся от органов дознания, следствия или суда (п. 36. 1 ст. 5 УПК РФ).

Уголовно-процессуальный закон в ст. 89 закрепляет возможность использования в доказывании результатов ОРД. Несмотря на то, что формулировка ст. 89 УПК РФ гласит: «В процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим кодексом», из ее содержания следует вывод о возможности и необходимости использования результатов ОРД в доказывании по уголовным делам при условии соответствия их этим требованиям.

Проблему использования результатов ОРД в процессе доказывания по уголовным делам в процессуальной науке предлагается решить различными путями: от запрета использовать в доказывании результаты оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ) до абсолютного снятия запрета на использование в доказывании результатов ОРД.

Рассматривая данный вопрос, необходимо в первую очередь выделить принципиальные отличия оперативно-розыскной деятельности от уголовного судопроизводства. Прежде всего, они различаются своей правовой природой и особенностями нормативно-правового регулирования.

Уголовно-процессуальный закон не позволяет ставить знак равенства между результатами ОРД и доказательствами. Отличие результатов ОРД от доказательств, пишет Е. А. Доля, обусловлено различием их правовой природы, которая объективно предопределяет предназначенность и допустимые пределы их использования Доля Е. А. Результатам оперативно - розыскной деятельности нельзя придавать статус доказательств в уголовном процессе // Российская юстиция. - 2007. - № 6. - С. 39.. Результаты ОРД изначально не могут отвечать требованиям, предъявляемым к процессуальным доказательствам, так как они получаемы ненадлежащим субъектом и ненадлежащим способом. В ч. 1 ст. 86 УПК РФ изложен исчерпывающий перечень субъектов, наделенных правом собирать доказательства. К ним относятся: суд (судья), прокурор, следователь и дознаватель. «Иные лица, в том числе сотрудники правоохранительных органов, уполномоченные на производство ОРМ, а также руководители органов, осуществляющих ОРД, могут лишь представлять предметы и документы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств». В частности, законодатель специально подчеркивает недопустимость возложения на то лицо, которое проводило или проводит по конкретному уголовному делу ОРМ, полномочий по проведению дознания по этому делу.

В процессуальной литературе существует точка зрения, согласно которой результаты ОРД могут использоваться лишь как основа для формирования уголовно-процессуальных доказательств Доля Е. А. О доказательствах, доказывании и использовании в доказывании результатов ОРД по УПК РФ // Государство и право. - 2002. - №. 10. - С. 113.. Например, лицо, оказывающее конфиденциальное содействие органу, осуществляющему ОРД, в ходе производства ОРМ лично наблюдало обстоятельства, подлежащие доказыванию по конкретному уголовному делу. Для того чтобы информация, известная данному конфиденту, приобрела силу судебного доказательства, сведения об этом лице и о его участии в данном ОРМ должны быть переданы следователю (дознавателю). Последний вызывает указанное лицо и допрашивает его в качестве свидетеля. Доказательством по делу могут быть не сведения, сообщенные конфидентом оперативному сотруднику, а его свидетельские показания, которые получить затруднительно в силу принципа конспирации.

Материалы, полученные в ходе ОРМ, должны пройти процессуальный путь преобразования сведений в доказательства. Для вовлечения в уголовное дело информации, полученной непроцессуальным путем, необходимо дополнительно произвести следственные действия, которые позволят субъектам процессуальной деятельности воспринять факты и обстоятельства, имеющие значение для дела, и облечь их в определенную уголовно-процессуальным законом форму. Для того чтобы получить полноценное доказательство, результаты ОРД должны содержать: сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию; указания на источник получения предполагаемого доказательства или предмета, который может стать доказательством; а также данные, позволяющие проверить в процессуальных условиях доказательства, сформированные на их основе Куликов А. В., Таранин Б. А. К проблеме формирования уголовно-процессуальных доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности // Российский следователь. - 2007. - №. 3. - С. 10..

Проблема использования результатов ОРД в уголовно-процессуальном поле является одной из самых острых в практической юриспруденции.

Наверное, самая важная проблема в этой сфере - возможность оперативных служб утаивать от суда и иных участников процесса неудобные сведения под покровом секретности. Проще говоря, спецслужбы имеют реальную возможность скрывать от участников процесса все то, что противоречит их версии, предоставляя лишь ту часть материалов, которая эту версию подтверждает, и, по моему мнению, вольготно ею пользуются. Предоставление одной части данных с одновременным сокрытием другой части данных способно изменить общую картину происшедшего до обратного, что само по себе является одним из способов лжи в общем смысле.

Противостоять этому надо, и определенные, хотя, на мой взгляд, глубоко недостаточные, правовые механизмы для этого есть. Правовое обоснование некоторых элементов проблемы следующее.

Первое, о чем хотелось бы напомнить, что результаты ОРД - сами по себе еще не доказательства, они таковыми лишь могут стать при соблюдении определенных условий. Вопрос в том, какие это условия. Я полагаю, что национальное законодательство по этому вопросу не является в достаточной степени точным.

Основная идея, касающаяся результатов ОРД в уголовном судопроизводстве, заключается в том, что в условиях состязательного процесса никаких преимуществ у данного вида доказательств перед остальными нет, как нет и никаких изъятий по этому поводу. Все существенные моменты относительно данных доказательств суд должен иметь возможность - и обязан - проверить в судебном разбирательстве. Из чего следует, что презумпция невиновности распространяет свое действие и на результаты ОРД в полной мере, из чего, в свою очередь, следует, что бремя опровержения доводов защиты относительно ущербности данных сведений возлагается на сторону обвинения, и неполнота сведений по этому вопросу (невозможность истребования дополнительных сведений ввиду наличия составляющих гостайну сведений, невозможность допроса конфидентов и пр.) возлагается грузом неустранимых сомнений относительно достоверности и допустимости этих доказательств на следствие и прокурора, в том числе и прежде всего в виде запрета на использование таких данных при обосновании судебных решений.

В случае представления результатов ОРД, полученных при проведении ОРМ, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, к ним прилагаются копии судебных решений о проведении данных ОРМ. Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, результаты таких ОРМ могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь, когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством Постановление Пленума Верховного Суда от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996 г. - № 1. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. - № 5. .

Подводя итоги по другим проблемам можно сделать вывод, о том, что проблемы доказывания в уголовном судопроизводстве существовали и будут существовать. Ученые до сих пор задают себе вопрос: «Остается ли истина целью доказывания?». По мнению некоторых авторов, истина в доказывании не достигается и ее достижение не является целью уголовного процессе.

Проблема состязательности уголовного судопроизводства. Представляется, что по данной проблеме необходимо придерживаться мнения С. А. Шейфера который утверждает, что состязательность уголовного процесса не препятствует, а, способствует всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела, получению о них достоверного знания, т. е. установлению по нему объективной истины, которая остается целью доказывания и в условиях состязательности.

По проблеме применения при доказывании показаний и заключений специалиста, необходимо пояснить, что все указанные недостатки норм УПК РФ и УК РФ в изучаемой части порождают множество трудностей в правоприменительной деятельности. Однако восполнение имеющихся законодательных пробелов представляется весьма актуальным не только для практических целей, но и для всего дальнейшего совершенствования законодательного регулирования в целях повышения эффективности использования специальных знаний при производстве по уголовным делам, а равно предотвращение возможности постановления неправосудных приговоров и решений.

На сегодняшний день, несмотря на чрезмерно большое количество оценочных категорий в регулировании использования результатов ОРД и отсутствие реальной возможности противостоять сокрытию от суда оправдывающих (иным образом свидетельствующих в пользу уголовно преследуемого лица) данных оперативными службами под прикрытием секретности. Национальный правоприменитель ориентирован на необходимость взвешенно подходить к сведениям, поступающим от органов дознания; иммунитета от полноценной проверки у этих доказательств не существует, а пробелы в фактической базе необходимо толковать в пользу защиты.

В монографии комплексно исследуются теоретические и практические аспекты доказывания и криминалистики, в частности общие криминалистические проблемы доказывания при дефиците доказательств; особенности доказывания по уголовным делам о кражах, убийствах, вымогательствах, взяточничестве, а также о преступлениях, недавно подвергшихся криминализации и уголовному запрету, – легализации (отмыванию) денежных средств, полученных незаконным путем, в сфере высоких технологий, связанных с незаконной трансплантологией и терроризмом. Автор с позиции уголовного права и криминалистики рассматривает способ совершения преступления, его качественные характеристики, место в структуре преступления, значение в механизме уголовно-правового запрета и в процессе формирования доказательств; анализирует факторы, осложняющие уголовное преследование, предлагает меры компенсации недостаточности доказательственной базы; формулирует наиболее оптимальные правила доказывания, а также программу оценки доказательств, которые способствуют наиболее рациональному решению задач судопроизводства. Книга рассчитана на преподавателей, научных сотрудников, аспирантов и студентов юридических вузов (факультетов), а также судей, прокуроров, работников органов предварительного следствия и дознания.

Из серии: Теория и практика уголовного права и уголовного процесса

* * *

компанией ЛитРес .

Глава 2. Криминалистические проблемы доказывания при дефиците доказательств

Сравнение преступлений показывает, что они различаются по сложности раскрытия и установления обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Если доказательственный ресурс не находится на предельно низкой отметке, вопрос о дефиците доказательств практически не возникает. Доказательственный ресурс, образующий определенный люфт (иначе – «запас прочности» доказательственной базы), позволяет восполнить дефицит доказательств, заменить одно доказательственное средство (источник) другим, компенсировать допущенные недостатки расследования, приводящие к утрате части доказательств вследствие их необнаружения или исключенных в силу их противоречивости и недопустимости, максимально использовать косвенные доказательства при дефиците прямых.

Однако нередко традиционные методы сбора доказательственной информации не дают результатов, хотя все возможности для собирания дополнительных доказательств, необходимых для устранения возникающих сомнений, исчерпаны. Доказательственная база остается дефицитной, доказательства противоречивыми, а исследование таких материалов не позволяет сделать вывод ни о несомненной виновности лица, ни о его несомненной невиновности. Органы уголовного преследования в таких случаях используют процедуры, предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством, – приостанавливают или прекращают уголовное дело либо возвращают дело на дополнительное расследование при его поступлении с обвинительным заключением прокурору на досудебных стадиях процесса. В противном случае, в связи с очевидной недостаточностью собранных доказательств, уголовное преследование завершается оправданием подсудимого.

Альтернативой этих процессуальных процедур является решение проблемы расследования дел при дефиците или противоречивости доказательств, продвижение расследования до рубежа, когда вероятные знания о совершенном преступлении повышаются до степени достоверных. В целом же решение проблемы способствует реализации принципа неотвратимости наказания за совершенное преступление.

Анализ судебно-следственной практики и научной литературы позволяет суммировать сведения об особенностях уголовного преследования при дефиците доказательственной базы.

Указанные вопросы рассматривались в работах Р. С. Белкина, В. С. Бурдановой, М. Б. Вандера, И. А. Возгрина, И. Ф. Герасимова, Н. Л. Гранат, Г. А. Густова, Ю. В. Кореневского, В. А. Образцова, А. Р. Ратинова, В. Г. Танасевича, М. Е. Токаревой, А. А. Эйсмана, Н. А. Якубович, Н. П. Яблокова и др.

Ученые и практические работники используют такие понятия, как «неочевидные преступления», «неблагоприятная следственная ситуация» и др. Отметим важную особенность этих понятий: они характеризуют как само преступное деяние, так и противостоящие ему действия, а потому являются многофункциональными и универсальными. Рассмотрим эти понятия в контексте положений процесса доказывания.

Так, с точки зрения наличия доказательств преступления делят на простые и сложные. Первые требуют лишь «технического оформления», т. е. упрощенной, с использованием процессуальной техники фиксации очевидных фактов. Для других, так называемых неочевидных преступлений – заранее спланированных, замаскированных, совершаемых особо изощренными способами, лицами, обладающими преступным опытом, в том числе имеющими юридическое образование, профессиональные знания и навыки, использующими помощь представителей правоохранительных органов, проблема сбора доказательств встает особенно остро. Правоохранительные органы при работе по конкретным уголовным делам, как правило, располагают достаточно обширной поисковой информацией для оценки ситуации и выявления причастных к преступлению лиц. Тем не менее имеющейся в деле процессуально значимой информации оказывается недостаточно для привлечения виновных к уголовной ответственности.

Неочевидные преступления являются отчасти продуктом организованной преступности. Признаки организованности – четкое распределение функций между соучастниками, тщательное планирование преступной деятельности, жесткая дисциплина в группе и др.

Понятие «неочевидное преступление» имеет еще одну смысловую нагрузку. Наиболее распространено применение данного термина (в его первом смысле) по отношению к уже обнаруженному преступлению, когда уголовное преследование как бы идет вслед за лицом, сосредоточиваясь на приемах собирания поисковой и доказательственной информации по установлению и изобличению виновного. В этом случае неочевидными могут быть отдельные обстоятельства события. Подобная исторически сложившаяся технология расследования не обеспечивает решения задач по выявлению замаскированного преступления, остающегося вне поля зрения контролирующих и правоохранительных органов. Криминологи отмечают, что одной из причин, приводящих к такому положению, являются последствия совершенного деяния. В отличие от преступлений с материальным вредом, который выражается в изменениях во внешнем мире, в физическом или имущественном ущербе, преступления с нематериальным вредом не приводят к каким-либо явным общественно опасным последствиям, влекущим быстрое и радикальное реагирование со стороны правоохранительных органов.

Ущербность осуществления уголовного преследования по традиционной схеме – следуя за виновным лицом – особенно очевидна применительно к латентным преступлениям, у которых либо отсутствуют явные последствия, либо они умело маскируются. А ведь именно явные, несомненные общественно опасные последствия являются основанием для регистрации, возбуждения уголовного дела и начала уголовного преследования. Так, лицам, не причастным к правоохранительной деятельности, а зачастую и представителям органов уголовного преследования, не всегда понятно, какой ущерб, например, наносит отмывание денег (если не принимать во внимание налоги), кто является пострадавшей стороной и почему отмывание следует считать преступлением. Понятие «неочевидное преступление» в его втором смысле относится к таким случаям. Мы вернемся к этому вопросу в разделе о доказывании нетрадиционных видов преступлений.

По отмеченной выше причине для отдельных групп преступлений формулирование вида и размера последствий приводит к неточному их выражению в диспозиции правовой нормы, что влечет появление так называемой правовой дыры. Нечеткость, приблизительность содержания указанного элемента конструкции нормы не обеспечивает достаточных правовых предпосылок ее применения. То есть пробелы квалификации порождают проблемы установления такого параметра, как последствия в их криминалистическом аспекте, обусловливают дополнительные сложности в работе со следами преступления, вплоть до невозможности воссоздания картины совершенного деяния.

Процесс доказывания ряда неочевидных преступлений сопровождает сложная психологическая ситуация, складывающаяся в связи с дефицитом информации, многозначностью альтернатив, включенных в задачу расследования, и т. п. Здесь нет потерпевшего в его обычном понимании либо бывает чрезвычайно сложно определить виновное лицо (организатора, соучастника, пособника), выявить направленность умысла, а иногда доказать противоправность совершенных деяний. Следует отметить, что в данном случае речь идет о дефиците сведений, необходимых для принятия решения о возбуждении уголовного дела и начала уголовного преследования. По мере реализации уголовного преследования указанные факторы сохраняют свою негативную тенденцию в виде недостаточной результативности, т. е. невозможности сбора совокупности доказательств, достаточных для предъявления обвинения и постановления обвинительного приговора.

В подобной ситуации одним из главных компенсирующих средств выступают методы оперативно-розыскной деятельности (ОРД). Они позволяют не ограничиваться схемой «вслед за преступником». Посредством оперативно-розыскной деятельности можно получить информацию о глубоко законспирированной и замаскированной деятельности преступной группы, о структуре группы, ее составе, связях и т. п. ОРД служит реализации принципа неотвратимости наказания, в том числе применительно к латентным преступлениям, а в целом способствует расширению доказательственной базы в уголовном процессе.

Положения Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст. 11) открывают возможности для информационного обеспечения процесса доказывания по уголовным делам. В ходе ОРД применяются дополнительные, тайные методы собирания доказательств – скрытое наблюдение, прослушивание, контрольная закупка и др. Результаты ОРД используются в качестве ориентирующей информации, на основе этой информации формируется доказательственная база.

Современная практика судопроизводства указывает еще на один фактор, который стал играть заметную роль в доказывании. Все более актуальным становится ведение уголовного преследования с изменением соотношения прямых и косвенных доказательств в сторону последних. Неочевидный характер совершенного, скудная картина последствий как результат высококвалифицированного преступления обусловливают дефицит доказательств. Мозаичная, раздробленная картина последствий наделяет еще одним важным свойством содержание доказательственной базы – изменением баланса прямых и косвенных доказательств.

Комфортной и предпочтительной для уголовного преследования является модель, где приоритет за прямыми доказательствами, т. е. непосредственно, однозначно подтверждающими или опровергающими любое из обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Следует подчеркнуть, что и суды при постановлении обвинительного приговора, решая вопросы о доказанности совершенного деяния и виновности подсудимого, избегают обоснования своих выводов лишь косвенными доказательствами.

На практике же нередки ситуации, когда прямых доказательств меньше, чем косвенных. Здесь дефицитность и противоречивость собранных доказательств усугубляется минимальностью прямых доказательств. В этом случае установленные факты оцениваются субъектом доказывания лишь как предположительные и вероятностные. Закономерен вопрос: почему сбор доказательств завершается, во-первых, их дефицитностью и, во-вторых, подобным балансом прямых и косвенных доказательств?

Следует согласиться с тем, что «установление истины зависит не только от старания и умения практика, но в значительной, порой решающей мере от объективных факторов – от того, каковы количество и качество следов, оставленных преступлением. И если их недостаточно, тем более если причастными к преступлению лицами еще до вмешательства правоохранительных органов приняты меры к уничтожению или искажению таких следов, установление истины становится проблематичным. Это вполне реальные факторы, и не считаться с ними нельзя».

Преступники, информированные о средствах и методах раскрытия преступлений, стараются не оставлять следов-последствий исполнения преступных деяний. Так, для высококвалифицированных преступлений против личности характерны предшествующая тщательная подготовка, выбор места и времени, полностью исключающих наличие очевидцев, применение насилия и орудий преступления без контакта с жертвой, уничтожение средств преступления или избавление от них, заранее предусмотренная линия поведения преступников на следствии, абсолютное отрицание всеми фигурантами дела не только причастности к преступлению, но и осведомленности о нем и т. п.

Указанная направленность действий позволяет преступникам максимально обезопасить себя от уголовного преследования, что обусловлено отсутствием или существенным дефицитом прямых доказательств на начальном этапе расследования. В ходе дальнейшего расследования виновные осуществляют противодействие расследованию путем подкупа, запугивания, физического воздействия и даже убийства потерпевших, очевидцев и иных свидетелей преступления. Данные методы противодействия негативно влияют на доказательства, уменьшают их ресурс и процессуальную ценность.

Современная практика расследования тяжких преступлений (например, так называемых резонансных убийств, преступлений террористической направленности и др.) постоянно сталкивается с подобным дисбалансом собранных доказательств, т. е. с преобладанием косвенных доказательств. Ни одно преступление не может быть расследовано без использования косвенных доказательств. В условиях качественного изменения преступности такое соотношение прямых и косвенных доказательств становится штатной ситуацией, а косвенные доказательства – основным и единственным средством изобличения наиболее опасных преступников.

Необходимо осознать и соответственно адаптироваться к новой тенденции в уголовном преследовании, которая проявляется в изменении традиционной комфортной модели доказательственной базы – в сторону ее дефицитности, а также в сокращении количества прямых доказательств, изменении их баланса в пользу косвенных. Должен быть выработан и внедрен в практику судопроизводства новый стереотип работы с косвенными доказательствами.

В контексте изложенного отчетливо вырисовывается необходимость дальнейшего развития теории косвенных доказательств, разработки рекомендаций по их использованию в расследовании. В связи с этим насущной задачей является обеспечение вооруженности следователей, прокуроров, судей знаниями и навыками, позволяющими преодолеть психологические барьеры дефицита прямых доказательств, порог восприятия и оценки фрагментарности (раздробленности) реконструированной уликами картины преступления, приводящей к мнению, что в отсутствующих фрагментах скрываются важные обстоятельства, могущие изменить содержание всей картины преступления.

Навыки работы с косвенными доказательствами заключаются в умении, во-первых, обнаружить и зафиксировать такие улики; во-вторых, при достаточном количестве относимых, достоверных и допустимых ценных косвенных доказательств (улик) правильно ими распорядиться.

Речь идет о том, чтобы в ходе предварительного и судебного следствия исследовать их в оптимальной последовательности, с тем чтобы в своей взаимосвязи и взаимном контекстном значении хотя и фрагментарно, но в целом правильно и полно они отражали бы картину события, действия причастных к нему лиц, что позволит сделать вывод о виновности обвиняемого логически неизбежным.

Представляется, что для изменения стереотипов работы с косвенными доказательствами необходимо принять и соответствующие меры законодательного характера, а также формировать в соответствии с этим судебно-следственную практику.

Позитивным фактором процесса доказывания, одним из адекватных ответов высококвалифицированным преступлениям явилась разработка и реализация положений нового научного направления в криминалистике – судебной микрологии.

В рамках указанной концепции сформулированы положения, позволяющие расширить круг используемых в уголовном процессе материальных носителей информации. Решение этой проблемы связано с привлечением для целей доказывания нетрадиционных объектов, в том числе разнообразных микрочастиц, микроследов материалов и веществ. Актуальность рассматриваемого вопроса объясняется прежде всего тем, что при расследовании преступлений нередко приходится сталкиваться с отсутствием обычных, изучаемых трасологией, следов или с их преднамеренной деструкцией, препятствующей получению полноценной доказательственной информации. Дело в том, что микрочастицы практически невозможно полностью умышленно или неосторожно уничтожить. Эта особенность способствует увеличению удельного веса данных объектов среди других материальных доказательств. В качестве носителей объективной информации об обстоятельствах расследуемого события в судебной микрологии выступают микрочастицы. Наряду с понятием «микрочастицы» в судебной микрологии используются понятия «микроследы материалов», «микроследы веществ».

Причиной широкого использования при расследовании микрочастиц стало повышение уровня криминалистической техники, что сказалось на оснащении следственного аппарата достаточно совершенными научно-техническими средствами, которые открыли новые возможности выявления микрочастиц и их наблюдения в специально создаваемых условиях. Новые технические средства и методы их применения вызвали повышение роли специалиста, оказывающего помощь следователю в работе с микрообъектами при проведении следственных действий. Развитие экспертных методов, позволяющих проводить углубленные исследования малых количеств материалов и веществ и получать от микрообъектов такую информацию, которая раньше была абсолютно недоступна, также сыграло свою немаловажную роль.

Экспертное исследование микрочастиц необходимо, так как без применения специальных познаний невозможно получить в полном объеме фактические данные, объективными носителями которых являются микрообъекты. Решение современной судебной экспертизой широкого круга идентификационных, поисковых и тактических задач открывает путь к объективному установлению с помощью микрочастиц, микроследов материалов и веществ важнейших обстоятельств по уголовному делу.

В судебной микрологии доминируют криминалистические и судебно-медицинские экспертизы. Эффективные результаты дают комплексные исследования микрообъектов, сочетающие трасологические и КЭМВИ методы, а также комплексные медико-криминалистические экспертизы. Так, средствами судебно-медицинской экспертизы микрообъектов биологического происхождения можно идентифицировать субъекта преступления (с помощью методов генотипоскопии, «ДНК-фингерпринт», путем использования банка генетических данных). Заключения криминалистических экспертиз по результатам исследования микрочастиц позволяют идентифицировать различные предметы, вовлеченные в сферу преступления. Если доказана связь идентифицируемых предметов с обвиняемым или потерпевшим, то решается задача опосредованной идентификации этих лиц. При наличии индивидуализирующего комплекса признаков удается идентифицировать участки местности, помещений с их локализацией. С помощью экспертизы микрочастиц устанавливается механизм события, в частности, решается вопрос о факте контактного взаимодействия. В практике расследования уголовных дел немало примеров использования микрочастиц (результатов их исследования) для установления причин событий: наступления смерти, расстройства здоровья, аварий, пожаров, взрывов и т. д.

Степень сложности раскрытия преступления, проблематичность установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, во многом определяются характером следственных ситуаций. Можно констатировать, что следственная ситуация сегодня стала одной из важнейших категорий и наряду с другими является основой понятийного аппарата современной криминалистики. Развивается и становится чрезвычайно перспективным в организации и планировании расследования ситуационный подход. Он методологически базируется на положениях, разработанных применительно к следственной ситуации, или криминалистической ситуации, что является более широким понятием.

Следственная ситуация трактуется как «совокупность условий, в которых в данный момент осуществляется расследование», либо как обстановка, «в которой протекает процесс доказывания». Приведенные определения являются наиболее распространенными. Иной подход в понимании следственной ситуации предлагает О. Я. Баев, различающий ситуацию (обстановку) расследуемого конкретного преступления конкретным следователем и следственную ситуацию как категорию науки криминалистики. Последнюю он рассматривает как модель главным образом информационного характера, типичных ситуаций расследования. О. Я. Баев выделяет следственные ситуации тактического и методического характера. Основой первых выступают «степень противодействия, оказываемого процессу расследования преступлений, а также обусловленные этим отношения, складывающиеся между следователем и субъектом – носителем информации, интересующей следователя». В методологическом отношении следственная ситуация на каждом этапе расследования в основном определяется имеющейся информацией, которая и обусловливает направленность и возможность расследования.

Цитируемые определения показывают, что следственная ситуация имеет различное толкование в зависимости от точки зрения автора. Наиболее распространен вариант, когда делается акцент на ее информационно-содержательном аспекте.

Так, понятие «неблагоприятная либо проблемная ситуация» связывается с отсутствием на определенный момент информации о лице, совершившем преступление, доказательств его вины, информации о других обстоятельствах, входящих в предмет доказывания. Например, для убийств неблагоприятной является ситуация, когда личность виновного лица не установлена, не ясен мотив его действий и т. п. Еще в большей степени ситуация усложняется в случае обнаружения неопознанного трупа, его частей, исчезновения пострадавшего, т. е. при отсутствии сведений о личности жертвы, при невозможности ее обнаружения и идентификации. Для хищений – при отсутствии информации, позволяющей выдвинуть версию о способе хищения, и др.

Процесс сбора доказательств на начальном этапе расследования обусловливается двумя видами ситуаций: а) наличием сведений, прямо указывающих на личность преступника; б) отсутствием таких сведений. Во втором случае криминалистическое обеспечение доказывания носит ярко выраженный поисковый характер. Оно направлено в основном на выявление, сбор и накопление тех доказательственных сведений, посредством которых устанавливается виновное лицо, скрывшееся с места происшествия. Приоритетным на этом этапе расследования является закрепление «исчезающих следов», а также следов, отражающих свойства личности преступника. При этом, как показывает практика следственной и оперативно-розыскной деятельности, наиболее эффективны следующие методы выявления преступника: а) по аналогии, когда имеющиеся данные по конкретному уголовному делу сопоставляются с системой обобщенных сведений о ранее расследованных преступлениях этого вида, что позволяет выделить аналогичные признаки преступления и определить искомые, пока еще не известные данные; б) путем просеивания; в) путем исследования связей и контактов потерпевшего; г) путем исследования следов, примет, предметов, оставленных на месте происшествия; д) использование криминалистических и иных видов учетов; е) путем накопления данных о преступнике (преступниках) через анализ отдельных эпизодов при диагностировании серийного характера совершенных деяний и др.

Криминалистическим ситуациям расследования организованной преступной деятельности присущ ряд характерных особенностей, не свойственных ситуациям, возникающим при расследовании преступлений, совершенных неорганизованной группой преступников или одним преступником. Эти особенности состоят в следующем:

1) преступное сообщество имеет доступ к следственной и оперативно-розыскной информации и пытается контролировать развитие сложившейся ситуации, предугадывая возможные «ходы» следствия, противодействуя расследованию;

2) на начальном этапе расследования больше оперативно-розыскной, в основном ориентирующей информации, нежели уголовно-процессуальной, что усиливает проблематичность ее оценки с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, достаточности;

3) информационной базе свойственны многоаспектность и неполнота, отсутствие данных, позволяющих увидеть перспективу решения вопроса об ответственности всех членов организованной преступной группы;

4) у следствия нет достаточных правовых и криминалистических средств для обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей, что обусловливает неустойчивость доказательственной базы;

5) для задержанных членов организованной преступной группы характерно проявление преступной солидарности и в то же время соперничества между собой и др.

Таким образом, неблагоприятная следственная ситуация характеризуется недостаточной доказанностью обстоятельств преступления, виновности лица, формы вины и мотива, а также недостаточной доказанностью какого-либо элемента либо нескольких элементов состава преступления, что не позволяет дать уголовно-правовую оценку события в целом, исключает привлечение к уголовной ответственности лица, действия которого объективно представляют общественную опасность.

В криминалистической ситуации присутствует также психологический аспект. Специфические задачи расследования определяют содержание психологического механизма их решения. Решение задач расследования в проблемных ситуациях происходит в условиях дефицита информации, многозначности включенных в задачу альтернатив, необходимости принятия решений в условиях тактического риска, в том числе при наличии побочных альтернатив («шумов»), сложности промежуточных ступеней и приемов решений.

Криминалистических ситуаций, сопровождающих уголовное преследование, может быть множество. Такой вывод следует из анализа преступного поведения. Оно детерминировано, с одной стороны, целями совершения преступления, с другой – избираемыми виновным лицом в процессе подготовки и совершения преступления путями их достижения. Именно это объясняет многовариантность преступного поведения, множественность порождаемых им криминальных, а вслед за этим и следственных ситуаций.

Субъектами следственной ситуации помимо виновного (виновных) выступают и иные, противостоящие виновному, лица (оперативный работник, следователь и другие представители органов уголовного преследования). Содержание следственной ситуации во многом зависит от их действий.

При понимании следственной ситуации как комплекса элементов и факторов, обусловливающих расследование преступления, важнейшим ее элементом признается личность конкретного представителя органа уголовного преследования. Значительная часть факторов, влияющих на процесс доказывания, связана с личностью именно данного участника уголовного судопроизводства. Среди факторов, оказывающих негативное влияние, можно назвать неудовлетворительное психологическое состояние (деморализованность) следователя, оперативного работника, эксперта, недостаточный уровень знаний, практического опыта, неспособность принимать и реализовывать решения в экстремальных условиях, что выражается в ошибочности их действий. Сюда же следует отнести отсутствие в распоряжении представителей органов уголовного преследования необходимых сил, средств, времени или возможностей их оптимального использования.

Здесь уместно кратко отметить и роль фактора, связанного с принятием решения. В условиях интенсивного развития российского законодательства в рамках судебной реформы имеет значение не только формирование и совершенствование правовых норм, но и адекватное их применение, т. е. учет человеческого фактора в правоприменительной деятельности. Связь же между нормами закона и правоприменительной деятельностью осуществляется путем принятия решения, которое также сопровождается негативными факторами (ошибками). Так, выделяются уголовно-процессуальные, уголовно-правовые, управленческие и тактические ошибки.

Тактические ошибки проявляются в контексте неправильной или неполной оценки следственной ситуации. Они приводят к неполноте обнаружения и сбора доказательств. Выделяют следующие виды тактических ошибок:

выдвижение необоснованных версий, проверка которых приводит к нерациональной затрате сил и средств;

неполнота или неудачная последовательность проведения комплекса следственных действий, оперативно-розыскных и организационно-технических мероприятий в рамках тактических операций, проводимых в условиях конкретной следственной ситуации;

неправильный выбор и применение тактических приемов при проведении следственных действий;

неудачные действия, приводящие к утечке информации о результатах расследования, которая может быть использована для противодействия ему;

неправильное использование данных ОРД.

Значительно повышает возможности субъекта доказывания знание новейших методов расследования, в том числе алгоритмов действий в различных следственных ситуациях.

Сложности осуществления уголовного преследования обусловлены также спецификой правовой и криминалистической природы некоторых преступлений, появлением дополнительных, в том числе негативных, факторов, влияющих на логику процесса доказывания и определяющих его направленность. Правовым и криминалистическим своеобразием обладают многие преступления. Мы осознанно говорим о двух составляющих, хотя в нашем исследовании приоритетным является криминалистический аспект процесса доказывания. Криминалистические особенности ряда преступлений отчасти производны от особенностей их правовой конструкции.

Проиллюстрируем данное положение на примере взяточничества. Своеобразие этого вида преступления заключается во взаимной зависимости получения и дачи взятки, при которой не может быть оконченного состава получения взятки, если не было ее дачи, и наоборот.

Криминалистически значимые последствия взяточничества состоят в следующем: оба соучастника – взяткополучатель и взяткодатель – действуют тайно (скрывая свои контакты и договоренности) как от контролирующих и правоохранительных органов, так и от возможных очевидцев. В данном преступлении нет потерпевших, т. е. стороны, имеющей процессуальный интерес в установлении истины по делу, раскрытии преступления, изобличении виновного. (В последующих разделах будут подробно рассмотрены особенности процесса доказывания исходя из видовой специфики правовой и криминалистической природы ряда преступлений, в том числе взяточничества).

Возвращаясь к уголовно-правовой и криминалистической природе преступления, необходимо подчеркнуть, что эти два начала нередко могут быть и менее взаимообусловлены, а потому криминалистический аспект может иметь, независимо от уголовно-правового, самостоятельную природу. Более того, по нашему мнению, преступления должны оцениваться в двух самостоятельных системах координат. Одна система определена уголовным законодательством в ст. 15 УК РФ, подразделяющей деяния, в зависимости от их характера и степени общественной опасности, на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие. В рамках второй системы преступление оценивается с точки зрения сложности уголовного преследования и в первую очередь – доказывания. Криминалистический аспект позволяет учитывать качественную составляющую деяния, совершенного виновным лицом. Анализ установления поведенческих актов по следам-последствиям и использования информации о них в процессе доказательственной деятельности по изобличению преступников, включая последующую правовую оценку, позволяет выделить три группы таких действий, отличных по своему криминальному рейтингу: 1) поведенческие акты с минимально или с неявно выраженной криминальной направленностью; 2) криминально-интенсивные действия; 3) поведенческие акты универсального характера.

Правовая природа преступления сказывается в своеобразии конструкции уголовно-правовой нормы, находит свое выражение в целом комплексе негативных факторов, в том числе рассмотренных выше. Она обусловливает специфику процесса доказывания и криминалистические особенности преступлений: скудость и нечеткость следовой картины последствий, совершение действий с высоким криминальным рейтингом либо носящих универсальный характер. Этот перечень продолжают дефицит прямых доказательств, неблагоприятные следственные ситуации, проблемы выявления признаков преступления, неустойчивость доказательственной базы и др.

В работах известных криминалистов называются факторы, под влиянием которых формируется следственная ситуация.

По нашему мнению, более конструктивным является выявление зависимости процесса доказывания от действия на него различных факторов, что соответствует современным тенденциям в развитии науки, характеризующимся комплексным исследованием проблемы, находящейся на стыке криминалистики и теории доказательств.

Подводя итог обзора факторов, влияющих на процесс доказывания, следует отметить, что с учетом их негативного и позитивного воздействия факторы можно ранжировать следующим образом:

1. Факторы, обусловленные характером последствий преступления – следовой обстановкой, которая остается после его совершения. Каждое преступление оставляет соответствующую ему систему следов, которые в процессе доказательственной деятельности могут стать доказательствами. Поэтому процесс доказывания ретроспективен, обращен в прошлое. Событие восстанавливается (реконструируется) по следам, отображенным в памяти людей и на предметах материального мира. При этом полученная картина произошедшего может оказаться либо полной, точной, достоверной, либо фрагментарной, нечеткой, вызывать сомнение в ее истинности, что свойственно неочевидным преступлениям. Характер последствий, которые находят выражение в следах, их ценность зависят от содержания, направленности, динамичности исполненного деяния, в том числе от обстановки, в которой они образовались (например, от метеорологических условий), самих преступных действий и других факторов.

В юридической литературе отмечается, что сведения о признаках объекта, объективной и субъективной сторонах преступления существуют непродолжительное время – лишь в момент совершения деяния, тогда как субъект (с юридической точки зрения) в большинстве случаев остается неизменным на момент расследования и рассмотрения дела в суде.

Например, к факторам, негативно влияющим на формирование следов-последствий по делам об убийствах, можно отнести: несовпадение места обнаружения трупа и его частей с местом совершения убийства; большой разрыв во времени между совершением убийства и обнаружением трупа жертвы и др. Следствием таких факторов является отсутствие следов, позволяющих реконструировать событие преступления и получить сведения о личности преступника. Сложности доказывания возникают также в связи с инсценированием преступного события, выражающимся в создании искусственной следовой картины взамен подлинной.

Есть преступления, которые оставляют очень незначительную и нечеткую совокупность следов. Это зависит от правовой и криминалистической природы преступления; от особенностей объекта посягательства (например, от индивидуальных данных личности жертвы), от его защищенности; от особенностей субъекта преступления; способа, орудия и механизма преступных действий, включая действия по сокрытию (уничтожению) следов своего участия в преступлении; обстановки, в которой оно совершалось, и др. Указанные обстоятельства определяют возможности и особенности обнаружения, фиксации следов преступления.

Возможна ситуация, когда требуются дополнительные действия по расшифровке следов, обнаруженных на месте преступления. В этом случае для реконструкции события необходимы специальные познания.

Так, специфика сексуально-садистских убийств диктует необходимость привлечения к их расследованию специалиста-сексопатолога. Способ совершения преступлений указанной разновидности детерминирован характером перверсий виновного лица (т. е. сексопатологических отклонений, проявляющихся в извращенных приемах удовлетворения своих сексуальных потребностей, приводящих к смерти жертвы), что находит выражение в своеобразии следовой картины, которую может правильно оценить и интерпретировать сексопатолог. При установлении способа криминальной трансплантации органов следует учитывать медицинские технологии, касающиеся порядка пересадки органов и тканей, в том числе их изъятия, консервации и транспортировки.

2. Факторы, обусловливающие устойчивость существования установленной доказательственной базы. Помимо объема критерием оценки доказательственной базы служит «устойчивость» системы доказательств. Средством повышения устойчивости доказательственной базы выступает объективизация процесса доказывания, которая достигается деятельностью субъектов доказывания, имеющей цель установить и закрепить фактические данные с помощью комплекса средств, на которые при их надлежащем применении существенно не влияют субъективные факторы, и обеспечивающей в значительной степени защиту доказательств от необоснованной дезавуации, опровержения, фальсификации, подмены.

Объективизация в процессе доказывания реализуется различными путями. В криминалистическом плане она осуществляется в первую очередь действиями субъекта доказывания по выявлению и фиксации с применением научно-технических средств и технико-криминалистических методов материальных следов преступления в широком смысле. Непосредственное значение для объективизации могут иметь результаты применения техники при производстве следственных действий и экспертиз. Необходимо отметить, что по мере развития науки и техники и интеграции результатов научно-технического прогресса в сферу судопроизводства указанное направление будет все более перспективным и решающим средством доказывания.

Прежде всего речь идет о преступлениях, доказывание которых базируется на личных доказательствах (показаниях потерпевшего, свидетеля, обвиняемого). В отличие от вещественных, личные доказательства легче подвергнуть ложному изменению, опровержению и фальсификации.

К рассмотренной группе примыкают еще две подгруппы факторов:

а) факторы, влияющие на физическое и психологическое состояние лиц, проходящих по уголовному делу (потерпевший, свидетель), затрудняющие по лучение от них информации о совершенном преступлении;

б) факторы, порожденные социальными условиями обстановки, в которой совершалось преступление и осуществляется уголовное преследование:

противодействие со стороны преступников и их покровителей;

воздействие СМИ, в том числе в связи с утечкой, разглашением данных предварительного следствия;

складывающееся общественное мнение.

Все эти факторы могут воздействовать на устойчивость доказательственной базы и создавать неблагоприятную, конфликтную обстановку расследования.

3. Следует учитывать и такую группу факторов, как реальные возможности уголовного преследования, которые обеспечивают решение задач уголовного судопроизводства. Под реальными возможностями, по нашему мнению, следует понимать действующую на данный момент процедуру судопроизводства, уровень технико-криминалистических, экспертных и тактических приемов и средств ведения уголовного преследования, разрешенные законом на данный момент методы и средства оперативно-розыскной деятельности, вооруженность профессиональными знаниями и навыками и правильную установку на исполнение своих служебных обязанностей лицами, ведущими расследование.

К сожалению, в современном российском судопроизводстве наблюдается дисбаланс интересов обвинения и защиты – несоразмерное с защитой интересов потерпевшего и в целом общества и государства расширение гарантий интересов подозреваемого и обвиняемого (подсудимого). Указанный дисбаланс ослабляет возможности уголовного преследования, является существенным препятствием в борьбе с наиболее опасными и тяжкими преступлениями.

Вышеизложенное дает основание сделать вывод о наличии у преступления реального признака, который не характеризует преступление с точки зрения его опасного характера для общества (это функция уголовного запрета и квалификации), а позволяет оценить преступление с точки зрения сложности осуществления уголовного преследования. Содержание указанного признака формируется путем определения негативных и позитивных факторов, которые, с одной стороны, затрудняют процесс доказывания, а с другой – облегчают его реализацию. Все факторы можно условно разделить на две группы: а) проявляющие себя на стороне субъекта преступления – находят выражение в характере следов-последствий, образуемых при совершении преступления; б) проявляющие себя в действиях стороны, представляющей уголовное преследование, – они находят выражение в результатах действий по собиранию сведений о совершенном преступлении, объеме доказательственной базы, которая может быть использована для принятия юридически значимых решений по уголовному делу.

Факторы, детерминирующие процесс доказывания, зависят от особенностей совершения преступного деяния, формулировки уголовно-правового запрета, адекватно выражающего содержание преступного деяния, от характера следов-последствий, которые остаются в материальной обстановке в результате совершения преступления, от возможностей их обнаружения и фиксации в складывающихся условиях обстановки и следственной ситуации. В более широком плане процесс доказывания определяют требования закона, выраженные в диспозиции уголовно-правовой нормы, а также положения уголовно-процессуального закона, регламентирующие предмет, пределы и режим процесса доказывания.

Факторы оказывают свое негативное или позитивное воздействие в различные моменты развития преступной деятельности и деятельности, противостоящей ей. Фактор проявляется в определенных временных рамках. Он может быть оценен по своему началу и завершению, а также по своей содержательной составляющей. Для первой характеристики точками отсчета (ориентира) могут служить момент совершения преступления и стадии уголовного процесса: до или после возбуждения уголовного дела, в ходе предварительного расследования, в ходе производства того или иного следственного действия и т. д. Часть факторов приходит с предыдущих стадий, а часть является продуктом соответствующей стадии. Отдельные факторы могут свое негативное воздействие продолжать на последующих стадиях и даже усиливать его в контексте условий, предусмотренных УПК. Так, с максимальным эффектом негативные факторы могут реализоваться на стадии судебного разбирательства, где уголовно-процессуальный закон обеспечивает наиболее благоприятные условия защиты интересов подсудимого.

Кроме того, реализация негативных факторов иногда осуществляется через внесудебные «технологии», что, тем не менее, также может деструктивно воздействовать на процесс и результаты доказывания.

Знание негативных факторов служит определению путей и методов их нивелирования (устранения или уменьшения их отрицательного воздействия). Знание позитивных факторов способствует более эффективному их учету и использованию. В целом же рассмотрение данного признака позволяет указать направления криминалистического обеспечения уголовного преследования по делам с дефицитом доказательственной базы, определить резервы по компенсации такого дефицита.

С принятием нового УПК принцип состязательности доведен до своего логического завершения. В уголовно-процессуальной теории традиционно состязательность связывается с моментом появления фигуры подозреваемого, предъявлением обвинения, допуском к участию в уголовном деле защитника (ч. 3 ст. 49 УПК РФ).

Данное положение требует криминалистической интерпретации. По нашему мнению, границы принципа состязательности, определенные процессуальным законом, с учетом фактического положения и криминалистических интересов должны быть расширены.

Признаки состязательности присутствуют уже до возбуждения уголовного дела. Это находит выражение в следующих действиях:

виновное лицо совершает преступление (готовится, исполняет, маскируется, т. е. движется к намеченной преступной цели). Преступная цель выражена в норме закона в виде уголовно-правового запрета. Только с момента совершения деяния и наступления преступных последствий правоохранительные органы начинают реагировать на это, что и составляет содержание функции уголовного преследования;

у виновного лица зачатки состязательности наблюдаются уже с момента исполнения преступных действий. До начала уголовного преследования (до возбуждения уголовного дела) виновное лицо не только исполняет действия, подпадающие под уголовно-правовой запрет, но и при их совершении помимо основной цели – достижения преступного результата – руководствуется целями самосохранения. Эти цели выражаются в маскировке, сокрытии и противодействии. Маскировка и сокрытие применяются задолго до момента, когда о преступлении становится известно правоохранительным органам. Эти действия преследуют цель избежать уголовной ответственности, в частности не попасть в зону контроля правоохранительных органов.

Указанные действия виновного лица, по сути, должны интерпретироваться как подготовка к уголовному преследованию, которое в процессуальном аспекте начинается лишь с принятием постановления о возбуждении уголовного дела. По нашему мнению, такие действия лица могут рассматриваться как элементы состязательности по их фактическому содержанию. Они должны являться объектом криминалистики и основой для выработки адекватных организационно-профилактических мероприятий, обеспечивающих доказательственный ресурс, потребности уголовного преследования, и быть реализованными путем корректировки соответствующих положений доказательственного права.

Признаки субъекта преступления, имеющие значение для квалификации, немногочисленны. К ним относятся:

достижение определенного возраста – не менее 14 или 16 лет (ст. 20 УК РФ);

вменяемость (ст. 19, 21, 22 УК РФ);

прежняя судимость (рецидив) – ст. 18 УК РФ;

признаки специального субъекта, относящиеся к профессии, занимаемой должности или выполняемым данным лицом обязанностям. В действующем законодательстве целый ряд норм предусматривает специального субъекта: ст. 140, 285, гл. 30 УК РФ – должностное лицо; ст. 136–139 УК РФ – государственный служащий; ст. 177 УК РФ – руководитель организации; ст. 318 УК РФ – представитель власти; ст. 333, 334, 336 УК РФ – военнослужащий и т. д. Перечисленные признаки необходимы для квалификации преступлений, так как они свидетельствуют о наличии, содержании, общих чертах деяния, подлежащего запрету, степени его общественной опасности и вине лица, его совершившего.

Сравнительный анализ признаков субъекта преступления, имеющих значение для квалификации, и признаков, имеющих криминалистическое значение, приводит к следующим выводам:

1. По своему содержанию криминалистические признаки личности виновного отличаются от уголовно-правовых, указывающих лишь на возраст, вменяемость, прежнюю судимость, профессию и занимаемую должность или выполняемые обязанности. Уголовно-правовая норма абстрагируется от многих признаков и свойств субъекта, которые не имеют значения для квалификации деяния, в частности от признаков, указывающих на биологические, физиологические свойства и внешний облик человека, от многих его социальных признаков. В решении специфических криминалистических задач перечисленные признаки субъекта преступления находят различное применение. Они необходимы в процессе доказывания для поиска виновного лица и его изобличения.

2. Криминалистических признаков теоретически бесчисленное множество, перечень их неограничен. Все криминалистические признаки можно разделить на четыре подгруппы, характеризующие различные аспекты личности человека:

1) признаки внешнего облика человека и его сопутствующих элементов. Криминалистически значимыми являются элементы внешнего строения головы, лица, туловища, конечностей; детали предметов одежды; наглядные функциональные проявления человека (походка, мимика и др.); общефизические данные. Признаки всего внешнего облика человека или отдельных его элементов можно отнести к определенным группам и на их основе выделить (узнать) человека или отдельные его элементы. К сопутствующим элементам относятся предметы (или их части) одежды (пиджак, пряжка ремня и др.), обувь, головной убор, мелкие носильные вещи или их части и др. По ним можно судить о собственных элементах (поле, возрасте, походке, осанке), привычках, вкусах, иногда и о социальном положении человека, его профессии и т. п.;

2) биологические и физиологические признаки: а) пол; возраст; физическое развитие; функциональные признаки; физическая сила, ловкость; дефекты, заболевания; сексуальная направленность (половая ориентация, наличие извращенной сексуальности) и др.; б) генная характеристика; групповые индивидуальные признаки, отобразившиеся в следах рук, ног, губ, зубов и иных участков тела человека; групповые индивидуальные признаки крови, спермы, волос, выделений (слюны, потожира) и биологических тканей; признаки запаховых следов человека и др. Значимую для раскрытия и расследования информацию, содержащуюся в этих признаках, получают в результате проведения различных экспертиз;

3) признаки психологического портрета личности:

а) психические процессы (ощущение, восприятие, внимание, представление, память, мышление, речь, воображение, эмоции и воля; сознание и интеллект); б) индивидуально-типологические свойства личности (характер, темперамент, направленность интересов личности, способности и навыки, жизненный опыт, межличностные отношения); в) потребности и мотивы деятельности; г) психические расстройства и отклонения;

4) социально-демографические свойства личности. С учетом потребностей криминалистики могут быть выделены признаки криминального профессионализма:

кличка; использование уголовного жаргона; наличие специальных татуировок, характерных для преступного элемента;

преступная специализация, преступная специальность, выполнение определенной ролевой функции в группе;

наличие судимостей, вид отбытого наказания (срок, время, место и т. п.);

уровень преступной квалификации и др.

Криминалистические признаки субъекта преступления не фиксируются в законе, но сведения о них можно получить, обратившись к приказам, инструкциям, основополагающим положениям экспертно-криминалистических, судебно-медицинских и психиатрических органов. Информацию о них можно также почерпнуть из учетной документации правоохранительных органов, министерств и ведомств России, органов исполнительной власти, а также негосударственных органов (общественных объединений, ассоциаций, международных объединений).

3. Признаки личности могут различным образом группироваться, выделяться определенным алгоритмом для достижения более высокой эффективности их использования:

а) криминалистические признаки личности виновного группируются исходя из видовой принадлежности преступления. Обобщены и сформулированы признаки субъектов краж, хищений, убийств, изнасилований, вымогательств, захвата заложников и других распространенных видов преступлений, выражающие особенности этих преступлений;

б) криминалистические аспекты убийств наиболее исследованы криминалистикой, в том числе за счет глубокой разработки отдельных разновидностей убийств, сбора и обобщения всевозможных сведений о лицах, их совершивших, формулирования на основе этих данных типологических криминалистических признаков. Очень специфичны криминалистические признаки субъектов сексуально-садистских убийств. Эти признаки учитывают сексологические аспекты самого деяния, медико-психиатрические и сексопатологические свойства лица, его совершившего.

Также весьма специфичны субъекты убийств по найму. Для этой разновидности убийств важны признаки личности виновного применительно к исполнителю, посреднику и заказчику во взаимосвязи с признаками жертвы;

в) при расследовании повторяемых (серийных) преступлений играют важную роль признаки личности, характеризующие специализацию, преступную специальность, ролевую функцию при совершении серийных преступлений в группе. Установление и формулирование таких признаков необходимы для их учета, связанного со спецификой процесса доказывания, разработки «технологии» процесса раскрытия серии схожих преступлений, совершаемых в условиях неочевидности.

Для разработки методов расследования наиболее полно и последовательно самые различные признаки преступления и его субъекта использовал Г. А. Густов. Речь идет о методах программно-целевом, мысленного моделирования, комплексного подхода.

4. Криминалистические признаки субъекта преступления выполняют свою служебную роль, обеспечивая решение специфических задач:

а) идентификацию подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего по их свойствам, отобразившимся вовне в виде материальных, идеальных следов, с целью установления тождества (идентификационная задача);

б) установление данных о личности неизвестного преступника и неизвестной жертвы, необходимых для выдвижения и проверки следственных и оперативно-розыскных версий (поисковая, диагностическая задача);

в) выбор вида, способа и меры тактического воздействия (тактическая задача);

г) выбор технико-криминалистических средств обнаружения и фиксации следов биологического происхождения, обеспечивающих сохранение максимальной доказательственной информации, которую содержат такие следы. Правильное определение вида и последовательности применения технических средств предотвращает потерю информации в процессе работы со следами и производства экспертиз.

Завершая главу, хотелось бы отметить следующее. Существует целый ряд направлений преодоления дефицита доказательств и расширения возможностей их сбора. Некоторые направления компенсации дефицита доказательств уже частично приведены в контексте рассмотрения факторов, воздействующих на процесс доказывания. Данную главу мы оцениваем как некую общую часть, так как в ней проанализированы наиболее крупные, универсальные факторы, проявляющие себя независимо от конкретного вида преступления. В последующих главах анализ будет продолжен, но для отдельных видов и групп преступлений с целью выявления отмеченных особенностей и тенденций, обнаружения новых данных, позволяющих дополнить и конкретизировать выводы данной главы.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Криминалистические аспекты доказывания по уголовным делам (В. В. Новик, 2005) предоставлен нашим книжным партнёром -

Проблемы процессуального доказывания и следующего за ним правоприменения в общеправовом ракурсе приобретают колоссальное значение в период правовых реформ, поскольку именно эти понятия обеспечивают реальную возможность защиты права цивилизованным путём в демократическом государстве.

Неоднозначность и противоречивость научных подходов к вопросам процессуального доказывания и правоприменения сыграли непосредственную роль в выборе тематики научного исследования.

Вместе с тем привлекательность научного исследования состоит именно в общетеоретической не разработанности выбранной темы, и это притом, что по отраслевому доказыванию и процессуальному правоприменению опубликовано достаточно большое количество монографических работ и научных статей, вносятся законодателем весьма весомые демократические изменения в доказательственное право России.

Работая над монографией, автор старался абстрагироваться от навязывания своей нетрадиционной точки зрения по ряду дискуссионных научных вопросов формирующегося российского доказательственного права и процессуального правоприменения, оставляя читателю простор для собственного мнения по ключевым вопросам концепции процессуального доказывания и правоприменения. Ряд вопросов рассматривается в проблемно-постановочном аспекте.

Актуальность монографического исследования вызвана проводимой в России правовой реформой, вследствие которой происходит коренное изменение устоев правоприменения и основ доказывания.

"Так как мы стоим как раз на рубеже двух эпох, между отходящими старыми порядками, которых несостоятельность не подлежит ни малейшему сомнению, и ещё не устоявшимся новым устройством, то нам всего удобнее сделать расчёт с прошедшим, разобрать по частям и проверить все пружины настоящего механизма судебных властей, дабы определить, какие из выбранных исторических форм должны уцелеть и какие должны измениться".1 Глядя на этот отрывок, не верится, что эти строки написаны в 1860 г., столь актуально это высказывание В.Д. Спасович для российской правовой системы на современном этапе её развития.

Основным желанием автора было приблизить теорию права к правоприменительной практике через создание принципиально нового алгоритма процессуального доказывания и характера его влияния на процессуальное правоприменение. "На необходимость соотнесения теории с практикой в изучении права и государства обращали внимание ещё в первой половине XIX века русские учёные-правоведы", - отмечает профессор Т.В. Ивакина, ссылаясь на К.А.Неволина.

1 Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств. В связи с судоустройством и судопроизводством. ЛексЭСТ. М., 2001. С.3 (переизданное).

2 См.: Правоведение // Нетрадиционные подходы в общей теории права: критический анализ. 2002. № 1. С. 237; Неволин К.А. О соединении теории с практикой в изучении законов и в делопроизводстве: Речь, произнесённая на торжественном собрании Императорского университета св. Владимира 1835. 15 июля. СПб., 1855.

Самым сложным при формировании концепции было выделение того "рационального зерна" среди всей многогранной информации о доказывании и правоприменении, которое могло бы объединить в себе все характерные черты правового

(в особенности, процессуального) доказывания, создать основу для единого консолидирующего подхода современного доказательственного права.

Теория российского процессуального доказывания и правоприменения призвана выделить и рассмотреть характерные черты процессуального доказывания. Общетеоретический взгляд на процессуальное доказывание должен обеспечить единообразное отношение к характерным чертам процессуального доказывания внутри российской правовой системы. Рассмотрение же правоприменения представляется целесообразным не только с общепризнанных российской юридической наукой точек зрения законодателя и правоприменителя, предлагаемых нашему вниманию в законодательстве и литературе по юриспруденции, но и в духе проводимой правовой реформы - с позиций субъекта доказывания. Такое авторское видение не заключено только в параграфы, посвященные правоприменению, а напротив, данное стремление пронизывает всю работу в целом.

Любой науке органически присуще совмещение двух противоположных, на первый взгляд, взаимоисключающих аспектов: динамичности развития новаторских положений и консерватизма. Вместе с тем наука феноменальным образом совмещает радикальные изменения с традиционными постулатами. Кардинальное реформирование в сочетании со сложившимися правовыми аксиомами выступает первоосновой научного прогресса.

Общетеоретическая концепция доказывания, с одной стороны, необходима для правоприменения к спорным и неурегулированным государством правоотношениям, с другой стороны, для реализации права субъекта доказывания на защиту. Поэтому теория российского доказывания и правоприменения должна иметь прочную правовую основу в науке общей теории государства и права, в разделе "Реализация права".

В теории государства и права нет современных глубоких разработок в этой области. Однако правовая политика российского государства полностью изменилась, меняются и устои доказательственного права и правоприменения. Рассматриваемое направление науки перспективно и значимо для всего российского права.

Концепция российского процессуального доказывания и правоприменения в российской правовой системе способна оказать непосредственное влияние на реформирование и внепроцессуального доказывания.

Теория доказательств составляет центральный узел всей системы судопроизводства.. .начало движущее, образующее, статью процесса самую существенную, которая обусловливает и устройство судов, и все главные формы судопроизводства, и главные формы судоустройства.3

3 Спасович В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств. СПб., 1861. С. 7.

4 "Судебное право включает в себя нормы, регулирующие порядок судебной деятельности государства. Оно распадается на процессы гражданский, уголовный, административный", - В.М. Хвостов. Общая теория права. Элементарный очерк. 4-е изд. СПб.; М.; Варшава; Вольно, 1908. С. 76-77.

4-1 Мурадъян Э. М. истина как проблема судебного права. Былина. М. 2002. С.8; Уголовный процесс. Проспект. М. 2001, параграф 1 «Судебное право» (И.Л. Петрухин).

В дореволюционной правовой науке теории государства и права использовался термин "судебное право", утраченный впоследствии, который, на наш взгляд, позволял единую разработку общих вопросов процессуального права (таких, как доказывание, подведомственность, подсудность и др.).4 Существует мнение и о реанимации судебного права вновь. Так, например, Э.М. Мурадъян полагает, что судебное право ещё не общепризнано, но набирает силу4-1. В современной науке делаются попытки рассмотрения общих вопросов судебного или процессуального права в качестве межотраслевых институтов.

Данное научное исследование ограничится рамками рассмотрения доказывания на примере процессуального, где доказывание получило более широкое научное отраслевое развитие и служит базисом правоприменительной деятельности. На наш взгляд, процессуальное доказывание наиболее сложно. Вместе с тем оно позволяет разработать общетеоретическое отношение к процессуальному доказыванию субъекта и с последующей реализацией права - правоприменением.

Соответственно, предлагаемая теория является одним из научных направлений традиционного раздела теории государства и права: реализации права - правоприменения.

Второй же составляющей правоприменения выступает правоприменение внепроцессуальное, т.е. не обусловленное соответствующей кодифицированно-отраслевой правовой процедурой (внесудебное правоприменение).5

При определении цели исследования автор старался объединить традиционные научные подходы в сфере доказательственного права и правоприменения с рядом предлагаемых реформационных изменений и новелл. Например, в монографии уделяется достаточное внимание рассмотрению "анатомии" процессуального доказывания, при этом учитывается традиционное видение доказывания.

Целью монографического исследования выступает создание принципиально новой единой общетеоретической концепции процессуального доказывания и правоприменения в рамках теории государства и права.

Задачи исследования:

всестороннее изучение общеправового и отраслевого понимания процессуального доказывания (анализ теоретических источников, изучение юридической практики и зарубежного опыта по данному вопросу);

анализ исторического развития доказательственного права и правоприменения в России (его эволюция);

анализ нормативных и иных, в особенности научных основ российской правоприменительной деятельности как следствия процессуального доказывания субъекта;

создание общетеоретических единых концептуальных положений в области процессуального доказывания и правоприменения;

создание реформационных предпосылок правовых положений действующей системы отраслевого процессуального доказывания и правоприменения.

Предметом изучения являются общественные отношения, складывающиеся при реализации гражданами, юридическими лицами, государством права на защиту прав и законных интересов процессуальным доказыванием и вмешательством в возникший спор правопримененителя, призванного устранить дисбаланс в общественных отношениях.

5 Вместе с тем на современном этапе возникают сложности с отношением к административной процедуре, не оформившейся в обособленный отраслевой административный процесс окончательно.

Патология в правоотношении (либо его отсутствие; существование в "зачаточном" состоянии как общественного отношения, требующее правового регулирования в силу закона и (или) складывающихся обстоятельств, но при отсутствии правовой регуляции; либо действие права, верно, реализующегося в данном случае, по мнению лишь одной из сторон) - основа любого правового конфликта.

Обобщая изречение профессора М.А. Гурвича о том, что "гражданский процесс, по сути дела - медицина гражданского оборота, суд в гражданском процессе - клиника -лечебная и профилактическая"6, считаем, что юридический правоприменительный процесс - медицина правоотношений, а суд, иной "процессуальный" правоприменитель, играет роль - правового лекаря.

Если отраслевые науки изучают доказывание и применение права (реализацию государственной воли в каждом конкретном случае) преимущественно по его результатам - каждая в своей, особенной области правоотношений, жёстко ограниченной предметом и методом, то теория российского процессуального доказывания и правоприменения является концепцией, стремящейся к обобщённому правовому знанию в области процессуального доказывания и правоприменения с общетеоретических позиций.

Потребность в таком обобщении возникла ввиду того, что знания отраслевого процессуального доказывания представляются разрозненными и обособленными и не занимают объективно предопределённого им места по отношению к применению права. Формулируя, таким образом, предмет исследования, сошлёмся на точку зрения профессора Н.М. Каркунова, полагавшего, что "в правоведении сильнее, чем где-либо, должно было сказаться стремление к обобщённому знанию". 7

Методология исследования основана на общенаучных и общетеоретических принципах: объективности, конкретности, всестороннем подходе. При написании монографии были использованы такие методы, как историко-юридический, относительно-аналитический, сравнительно-правовой и др., а также логические: анализ, синтез, аналогия и др.

Оценивая степень разработанности тематики научного исследования, можно указать на глобальную отраслевую разработанность следственного доказательственного права, господствовавшего в XX веке в российской правовой системе, опирающегося на соответствующие общеправовые начала.

Следует указать на достаточно большой объём научных исследований в этой области юридических знаний, что позволяет совершенствовать имеющиеся разработки в области доказывания и правоприменения с учётом многовекового научного опыта.

Основополагающими по рассматриваемой проблематике выступают взгляды таких выдающихся ученых-юристов в области общей теории государства и права, как А.А. Алексеева, А.Б. Венгерова, В.В. Лазарева, В.М. Сырых, Н.Я. Дюрягина, В.И. Горшенева и ряда других выдающихся российских теоретиков.

В работе использованы мнения ряда выдающихся дореволюционных учёных: Ф.В. Тарановского, В.М. Хвостова., С.В. Пахман, Е.В. Васьковского, К.И. Малышева, В.А. Краснокутского, А.Х. Гольмстен, Д.Азаревича, Ю.С. Гамбарова, Е.А. Нефедьева, В.Л. Исаченко, В.Д. Спасович, П. Сергеича, В. Гордона и других учёных.

Важную роль в развитии доказательственного права и теории доказывания сыграли взгляды учёных периода советского научного «застоя» - А.Ф. Клейнман и К.С. Юдельсона.

6 См. Гурвич М.А. О применении советским судом гражданских законов // Сб. Учёные записки. Вып. XVI. М. 1969. С. 265.

7 Каркунов Н.М. Лекции по общей теории права. Изд. 5. Книжный магазин Мартынова

Н.К. СПб. 1898. С.7.

Большой вклад в развитие доказательственного права внесли учёные: М.А. Гурвич, М.К. Треушников, Ю.К. Осипов, С.В. Курылёв, Л.А. Ванеева, В.С. Джатиев, В.В. Молчанов, З.З. Зинатуллин, С. А. Шейфер, Н.А. Чечина, М.Г. Авдюков, А.К. Сергун, П.П. Гуреев, Г.Ф.

Горский, Л.Д. Кокарев, П.С. Элькинд, И.В. Решетникова, П.А. Лупинская, В.В. Мельник, Р.С. Белкин, А.Р. Белкин, Б.Т. Безлепкин, А.П. Рыжаков, Е.В. Додин и другие учёные, работы которых существенно помогли становлению предлагаемой теории.

Исходя из сложившегося в российской юридической науке отношения к теории государства и права как к основополагающей правовой науке, предлагаемая концепция использует теоретические и практические разработки уголовно-процессуального, гражданско-процессуального, конституционного, административного права, арбитражно-процессуального права, криминалистики, юридической психологии, юридической конфликтологии, истории государства и права, философии права, юридической антропологии. Наиболее полно и всесторонне раскрыть проблематику можно только с привлечением всех областей человеческих знаний, тесно связанных с исследуемой проблемой. В работе использованы научные знания из области философии, логики, риторики, социологии, политологии, общей психологии, конфликтологии, истории и военного дела.

Книга призвана стать путеводителем в сфере российского процессуального доказательственного права.

Посвящая работу сложной и острой проблематике, автор старался объективно отразить весь комплекс правовых сложностей, с которыми сталкиваются российские процессуальные субъекты доказывания и правоприменитель, поэтому предполагается, что книга будет интересна не только юристам-профессионалам и студентам юридических вузов, но также и широкому кругу читателей.